Чеда бежала по высохшему дну канала, прислушиваясь к веселому шуму мостов и набережных. Сегодня была ночь Бет Ревал – ночь, когда Короли победили окончательно, раз и навсегда отбросив кочевников в пустыню. Одна из тех Священных ночей, когда веселился весь город: в южной гавани гонки яхт, в северной конный парад, в западной просто пили всю ночь напролет. Извилистое русло Хадды полнилось песнями и танцами, звоном бубнов и грохотом тамтамов. А сколько огней вокруг! На Бет Ревал деньги текли к свечных дел мастерам рекой.

Четыреста лет назад выжившие в битве шарахани, взяв свечи и лампы, всю ночь искали раненых и, уходя далеко в пустыню, как требует обычай, хоронили погибших. Огни были одновременно данью памяти и знаком жизни, освещающим гуляния.

И местные, и гости Шарахая прогуливались со свечами в руках, огоньки дрейфовали вдоль Хадды, по улицам и переулкам, словно потерянные души, освещая весь город янтарным светом под присмотром золотистой Рии.

– Крошка Чеда! – позвал кто-то. Чеда обернулась и увидела под изгибом моста Рафу, старшего брата Эмре. Рафа, симпатичный и сильный, работал в доках и зарабатывал достаточно, чтобы оплачивать домик, в котором ютились они с Чедой и Эмре. Иногда на пару дней заявлялся их старший брат Брагим, и становилось совсем тесно, но Чеду с Эмре это устраивало. «Пока не начнем зарабатывать на свое жилье», – говорили они друг другу.

Эмре стоял рядом с холщовой сумкой на плече. Завидев Чеду, он просиял и хотел было позвать ее, но Рафа перебил.

– Крошка Чеда! – снова крикнул он, отбросив с глаз кудрявую челку и помахав Чеде поверх голов Тарика и Хамида.

Чеда ненавидела, когда Рафа так ее называл, но выдавила улыбку и протиснулась к ним сквозь толпу.

– Как сам, Рафа? – Прозвучало как-то глупо и по-детски, но Рафа не заметил: радостно улыбнулся в ответ и подтолкнул ее коленом.

– Ты куда?

– Ищу вот этих тупорогих. – Чеда кивнула на Эмре, Хамида и Тарика. Эмре глянул в ответ многозначительно, будто хотел рассказать какой-то секрет.

– И зачем они тебе? – покачал головой Рафа. – Ты для них слишком хороша. Слишком чистая и аккуратная.

Он не глядя взлохматил волосы Эмре.

Тот увернулся и попытался пригладить прическу, оглядываясь, не видал ли кто. Он больше всех заботился о своей внешности.

– Ну все, я в доки, братишка, капитан гавани обещался вино открыть. – Рафа ухватил Эмре за затылок и, несмотря на все его попытки вырваться, звонко чмокнул в лоб.

– А знаете, что? Он прав, – заявила Чеда. Эмре снова пригладил волосы и схватился за сумку так, будто она могла улететь. Они с Тариком и Хамидом вправду выглядели уличными мальчишками: грязные, в потертых, пыльных шароварах. – Вы все немытые, безнадежные обезьяны.