– Ты смотри, какой. – Хамид повернулся к Эмре, мотнул головой в сторону стражника. – На коне, при сабле. Думает, он лучше нас.

Стражник, натянув поводья, поднял лошадь на дыбы. Хамиду пришлось отступить от ее копыт, но второй стражник зашел со спины.

– Пошли отсюда, речной мусор! – крикнул он.

Хамид нехорошо улыбнулся.

– Ладно, ладно, – сказал он и кивнул в сторону улицы, откуда они с Эмре пришли. Стражники проводили их едва ли не до самого Желоба и вернулись обратно.

– Нужна диверсия, – сказал Хамид, когда они дошли до Желоба. Городская сутолока после затишья Золотого холма казалась особенно приятной.

– Какая еще диверсия?

– Такая, чтоб даже боги обернулись на шум.

– Могу я помочь?

Хамид не сказал ни слова, пока они не вышли на Колесо – широкий круглый перекресток, на котором сходились и Желоб, и Копье, и Казначейская улица, и Хазгадская дорога.

От заложения города, с тех пор как караванщики стали приходить со своими товарами в Шарахай, сотни людей, телег и экипажей каждый день заполняли Колесо. Хамид свернул на восток, и шум города оглушил Эмре: рев ослов, крики, смех. Они остановились посреди Копейной улицы, напротив Таурията и стены, окружающей Обитель Дев. Хамид подозвал Эмре ближе, сверля укрепления взглядом.

– Не знаю, Эмре. А можешь?

Диверсия. Они хотят сделать что-то здесь, под носом у Дев. Эмре подумал о Чеде. Она все еще внутри. А если ее заденет?

Нет, глупая надежда. Чеды больше нет. Либо Девы казнили ее за осквернение священных садов, либо убил яд. Она не могла выжить.

Чем дольше Эмре смотрел на высокие стены, тем сильнее в нем разгорался огонь мести. Пусть они почувствуют его боль. Пусть узнают, что забрали у него!

– Просто скажи, что надо делать.

Хамид обернулся к нему. Его лицо сияло гордостью.

– Сперва поговори с одним человеком.

– С кем?

– С алхимиком.