Чеда протянула Эмре ладонь.

– Четыре сильвала, пожалуйста.

– Но ты жульничала!

Чеда рассмеялась.

– И как же это я жульничала?

– Не знаю. – Эмре шлепнул монеты ей в ладонь. – Но когда узнаю, ты мне будешь должна восемь сильвалов.

– Не забудь рассказать, когда твой великий ум до чего-нибудь додумается. – Чеда подтолкнула его к выходу. – Пошли, поищем Тарика.

Они вышли из Ям на тенистые улицы. Новый бой вскоре должен был начаться, и они хотели успеть на Желоб, пощипать кошельки с Тариком до того, как толпа поредеет. Они почти ушли, но Чеда вдруг заметила среди бойцов странно знакомого здоровяка. Она точно видела его раньше, просто не могла вспомнить, когда и с кем он бился. Но стоило им с Эмре пройти мимо, как вспыхнула в голове картинка: пересохшее русло Хадды…

Чеда резко обернулась, пытаясь разглядеть его поверх голов, надеясь, что ошиблась.

– Ты идешь? – позвал Эмре.

Чеда наконец разглядела затылок здоровяка. Шрам на его бритой голове.

– Что такое? – спросил Эмре по пути к Желобу. – Ты будто призрака увидела.

– Ничего.

– Чеда, да ты же белая, как полотно.

– Ничего, я сказала!

Эмре это не успокоило, но спрашивать он перестал. Чеда не хотела скрывать от него правду, но расковыривать едва затянувшуюся рану хотела еще меньше. По крайней мере, пока не узнает больше об этом бойце. О маласанском наемнике, убившем Рафу за то, что Эмре украл у него кошелек.

Эмре тогда приходил в себя несколько месяцев. Ему было так плохо, что Чеда боялась, как бы он не покончил с собой от горя. Ей пришлось заботиться о нем, потому что он не желал никуда выходить. Пришлось разыскать его старшего брата Брагима, но Брагим почти не знал Эмре, зашел один раз и, никак его не утешив, вернулся обратно в притон любителей черного лотоса, из которого Чеда его вытащила.

Долгие месяцы она говорила с Эмре, носила ему еду, даже помогала мыться, пока он наконец не отошел от края. Но даже теперь он часто, слишком часто смотрел сквозь нее пустым взглядом, будто проваливаясь в воспоминания.

Нет, она не могла ему рассказать. Но могла заставить наемника пожалеть, что он вернулся в Шарахай.

* * *