Чеда долго сидела в прохладном коридоре у двери Пелама, пока он не велел наконец входить.

Солнце едва встало, косые лучи пробивались сквозь ставни кабинета, играли на бусинах кисейной занавески, закрывающей вход. Пелам сидел за столом, сгорбившись над амбарной книгой, и записывал что-то бисерным почерком. Он был судьей, распорядителем арены: к нему шли на поклон желающие сражаться, он выбирал, у кого с кем будет поединок, правила, порядок боев, – все, чтобы хозяин Ям, Осман, остался в выигрыше.

Чеда встала перед его столом, заложив руки за спину и расправив плечи – она подсмотрела эту позу у бойцов, ждущих начала схватки. Пелам продолжал писать, будто не замечая ее, но внимание Чеды привлекли стоящие перед ним безделушки: цветы и колибри тончайшего стекла. Колибри она видела и живьем, хоть и не таких ярких, но вот подобных цветов – никогда. Их лепестки походили на колокольчики – существуют ли такие на самом деле? Но раз колибри похожи были на настоящих, то, верно, и цветы тоже.

– Орхидеи.

Чеда вздрогнула.

– Что, мастер Пелам?

– Цветы называются орхидеями. Они растут на мирейских болотах. – Пелам откинулся на стуле, снял узкие очочки. – Чем могу помочь?

– Я хочу драться в Ямах. – По лицу Пелама стало понятно, что он не любит, когда тратят его время. – И я уже выбрала противника, – быстро добавила Чеда.

Пелам удивленно приподнял брови, окинул ее взглядом.

– Неужели?

– Его имя – Саадет ибн Сим, он пришел в Ямы три месяца назад.

Пелам сложил руки на животе.

– И откуда же ты знаешь Саадета ибн Сима?

– Личные дела.

– Вот и разбирайся со своими личными делами на улице. В Ямах месть не приветствуется.

– Я знаю. Потому что вы тут деньги зарабатываете, да? – Чеда сняла с ремня кожаный мешочек и бросила на стол. Туго набитый кошель приятно звякнул – в нем лежало все, что она скопила за годы. – Тогда поговорим о деньгах.

Бровь Пелама изогнулась, как дюна над пустыней. Он пальцем подтолкнул мешочек обратно.

– И что же это?

– Тут достаточно денег, чтобы купить бой с Саадетом.

– А ты его видела?