Пленник молчал. Он смотрел только на Нуру и дышал с короткими всхлипами. Воздух уже отяжелел от ее магии, в темноте с трудом различались лица, страх стал густым, как мед.

– Говори, что вы с ней сделали? – потребовал я.

Саммерин поднял палец, и пленник дернулся всем телом, вскинул и уронил на стол другую ладонь. Так она и осталась, прижатая плашмя. Саммерин второй раз шевельнул рукой, вынудив сидящего повернуться ко мне лицом.

– Отвечай.

Мне не о чем было думать. Огонь горел на кончиках пальцев, разрезал красным нагнанные Нурой тени.

– Я ее только сдал, – сказал он. – Я… я ничего ей не делал. Просто передал им. Я не…

Таре кивнул нам.

Наконец правда, так ее и так.

– Кому передал? – спросил Саммерин.

– Я не могу… не могу.

Он плакал. Округлившиеся глаза были полны слез, взгляд метался по комнате. Нура не отпускала его. Вознесенным ведомо, что он видел в ее тенях.

– Можешь, – бросил я. – Говори, куда ее забрали.

– Не могу.

Я не раздумывал. Не было сил думать. Ни о чем, кроме истекавшего для Тисааны времени.

Мои вторые веки открылись.

Комнату залил слепящий свет. Магия взревела во мне, тело вспыхнуло пламенем, жар опалил воздух.

Саммерин выпустил его, вскинув руки, чтобы заслонить лицо от света и жара. Нура отшатнулась, распахнула глаза, от изумления тоже ослабив свою магию. Не важно. Больше не было нужды наводить на него страхи.

– Вознесенные, Макс! – ахнула Нура.

Она впервые видела меня таким.

– Говори, где она! – потребовал я, едва слыша свой голос за гулом в ушах.