Сад ужасно зарос. Прежде я сложным сплетением заклятий защищал растения от суровости зимы. Теперь защита ослабла – много месяцев не обновлялась. Подобрав палку, я пошел по краю, вычерчивая на земле стратаграммы и с удовольствием наблюдая, как оживают обвисшие цветочные лепестки.

Я присел перед розовыми кустами. Большая часть цветков умерли или умирали, белые и красные бутоны сморщились на кончиках. Что-то твердое подвернулось мне под колено – ножницы, совсем ржавые, прикрытые слоем палой листвы.

Точно.

Именно здесь я был, когда Тисаана заключила свой договор крови. Я погружался в беспросветный ужас, отчаянно уговаривая себя, что ничего опаснее этих ножниц больше в руки не возьму, что вполне могу остаться здесь навсегда и буду прав, прах меня побери.

Я и теперь не знал, прав или не прав.

Как давно это было…

Я поднял ножницы. Они заржавели, но еще резали. Я принялся трудиться над кустами.

Немного погодя послышались шаги.

– У тебя ужасно глупый вид.

Я слышал в голосе Тисааны улыбку.

– От этого? – Я дернул плечом, так что накрученное до ушей одеяло подскочило. – Зато удобно.

– Ты похож на… спящего червяка.

– Спящего червяка?

– Такой, он делает шелк. Когда, знаешь…

Она закрутила вокруг себя руками. Я только глаза таращил:

– Что это должно означать? Кокон?

– Да, кокон! Точно!

– Вознесенные над нами, да ты поэт.

Она устроилась рядом, сверкнула глазами:

– А ты скажи это на теренском. Поглядим, у кого лучше получится.