Внешне Нура спокойна, но внутри узлом стягивается тревога. Она не отходит от его постели.

Его вызывали по особому поручению верховного коменданта, и вернулся он вот таким. Она не знает, что они с ним сделали. А если бы ей сказали, она бы не поняла. Решайе – из тех вещей, в которые не поверишь, пока не увидишь.

Через несколько дней Макс открывает глаза, и из них смотрит кто-то чужой. Она понимает сразу – достаточно знает Макса, чтобы заметить разницу еще до того, как он открыл рот. В первый раз изо рта вырываются несколько скомканных, почти бессмысленных слов, а пальцами он тянется к ее лицу, будто забыл, как выглядит человек.

Позже он объясняет ей, что это. Хотя и сам, кажется, не понимает. Верховный комендант плотно им занимается, и Вардир тоже. Она наблюдает, как они его готовят. Однако она не постигает, какая сила в нем скрывается, пока однажды в нем не лопается какая-то сдерживающая нить и он одним махом сносит целую учебную арену. Нура, Вардир и верховный комендант остаются целы по чистой случайности. Вардир, несмотря на причиненный ущерб, сияет; верховный комендант угрюм, но доволен. Нура не знает, восхищаться или ужасаться. Может быть, уместно и то и другое.

Время идет. На войне льется все больше крови. Решайе уютно устраивается в шкуре Макса, даже если Максу от этого совсем неуютно. Первое применение Решайе в бою дает победу такую скорую и безоговорочную, что Нура лишается дара речи. Все ликуют. Но Макс рано уходит с праздника. Она после заглядывает к нему: он сидит в темноте, уставившись в стену.

– Макс? Все хорошо?

Он косится на нее через плечо. Долю секунды это не его взгляд. Потом свечкой загорается знакомый.

– Просто устал, – слабо улыбнувшись, говорит он, но – Вознесенные! – он никогда не умел врать.

Нуре двадцать два, и она совершенно к такому не готова. Люди, с которыми она вместе сражалась десяток лет, с воплями гибнут на мостовой, а она пробегает мимо. Свернув за угол, она видит жестокую гибель своего командира: копье мятежника пронзает ему грудь. Она вместе со всеми поворачивается и бросает его. А что было делать?

Они ждали заурядной вылазки. Сарлазай даже не был целью – просто проходили сквозь него. Но мятежники подстерегли, подготовили засаду – и этой засадой разрушили немалую часть собственного города. Ее поражает такое бессердечие.

По пути к назначенному месту встречи она убеждается, что победителями из этой бойни не выйти. Уже приняв эту страшную мысль, она узнает в дыму знакомое лицо. Она хватает друга, затаскивает в переулок, хоть как-то укрытый от боя.