Где он научился так храбро врать в лицо врагу?
Вероятно, у Руны.
– Все, кого я любил, мертвы, – заявил он, чувствуя прикосновение холодной стали к коже. – Ты не сможешь привязать меня к себе, у меня никого не осталось.
Глаза Крессиды блестели подобно осколкам льда.
– Будь это правдой, ты бы застрелил Багрового Мотылька и вышел из Ларкмонта прежде, чем кто-нибудь заметил ее отсутствие.
Он нахмурился.
– Я вижу, как ты смотришь на нее, Гидеон. Когда-то ты так же смотрел на меня.
Гидеон чуть не рассмеялся.
– На
– Редко. – Голос ее лишился всякого выражения. – Я не слепа. Руна красива. Я понимаю твое искушение.
– Нет никакого искушения. Мои чувства к Руне мертвы, как и чувства к тебе.
Крессида улыбнулась.
– Ладно. Я тебе подыграю. – Она прижала руки к его обнаженной груди. Гидеон и сам не знал, на самом деле кожа у нее холодная, как у трупа, или ему так кажется. – Только помни: от тебя, Гидеон, мне нужно не желание, а только покорность. И покорность твою я
Она прижала ладонь к клейму у него на груди.
– Заклеймив тебя, я кое-что припрятала. Вот здесь. – Она постучала кончиками пальцев по вздувшимся краям шрама в виде розы внутри полумесяца, по своему символу. – Заклинание, которое намеревалась пробудить давным-давно, вот только возможности не было.