До цели оставалось сто метров. Я, прихрамывая, сделала еще один шаг, и колени затряслись. Предатели!

– Элли! – воскликнул кто-то, и я услышала приближающийся топот. – Элли, что ты тут делаешь? Ты что вытворяешь?

Рядом возник Эйприл и схватил меня за руку, чтобы удержать, но я тут же его оттолкнула из последних сил. Манекен перед глазами завертелся в невеселом танце.

– Пёрл! – Эйприл, чуть не отлетев назад, изумленно уставился на меня, затем начал махать кому-то. – Я один не справлюсь. Помогите, ребята!

Я сделала еще шаг. Голова затрещала, ноги подогнулись. Но падать я себе запретила. Нельзя. Нет.

– Элли, ты нехорошо выглядишь, – вдруг жалостливо позвала Пёрл откуда-то сбоку. – Давай вернемся в палату?

Я качнула головой, приподняла загипсованную ногу, и… это наконец произошло. Я нелепо споткнулась на ровном месте. Потеряла баланс и силы. Повалилась вниз.

Мое тело распласталось ничком. Щека вобрала холод резинового татами. Мокрые волосы прилипли к потному лбу, а порезы на ладони напомнили о себе острым пощипыванием.

И что это только что было? Неужели я возомнила себя бойцом? Такой же сильной и крепкой? Какая же я все-таки дура. Хотелось посмеяться над собой, расхохотаться, как вышедший из ума псих или больной на голову маньяк, но я смогла издать лишь жалкий всхлип.

Я буду жить. Я буду сражаться. Для одних я стану стеной, а для других – опасным зверем. Я поднимусь. Я защищу. Я спасу.

Что означало то обещание, которое меня принудил дать Аксель? Что он знал о будущем, которое меня ждало? Тогда мне едва исполнилось шесть, я была слишком мала и наивна, чтобы спросить об этом брата.

– Дурак, – прохрипела я еле слышно и прикусила губу.

Кто-то опустился на колено рядом со мной, но Эйприл и Пёрл остолбенело замерли поодаль. Они то и дело переглядывались друг с другом и обеспокоенно пожимали плечами. Неужто сдружились?

– Зачем ты это делаешь?

Взгляд Каллума моментально отыскал мой. Он посмотрел на меня сверху вниз совершенно спокойно. В его голосе не было укора, лишь любопытство. Как и в ту ночь, лицо Каллума выглядело утомленным, кожа была бледнее обычного. Темные брови опущены в деланом безразличии. Армейский бомбер цвета индиго свисал под тяжестью промокшей ткани, и влажные темные волосы растрепались в разные стороны.

Продолжая лежать щекой вниз, я стрельнула взглядом в манекен.

– Если сдамся сейчас, то сдамся навсегда.