Лицо Каллума приблизилось к моему. Глаза его потемнели, вновь напомнив буйное… неспокойное море.

– Иногда, – прошептал он, – мне кажется, что я знаю тебя столь же хорошо, как принципы нашей Вселенной. Но… – Каллум качнул головой, – большую часть времени ты от меня так же далека, как и любой человек далек от постижения причины нашего существования.

Мой взгляд вернулся к книге и записям Каллума. Невольно улыбнувшись, я прикоснулась пальцами к буквам и словам, оставленным карандашом.

– Сегодня я соглашусь узнать о тебе больше, прочитав эту книгу, – сказала я. – Но вскоре ты должен будешь поведать мне тайны, связанные с твоей прошлой и нынешней жизнью.

– Ты не представляешь, как тяжело мне держаться на расстоянии. Молчать. Не делиться ничем. Хранить столько секретов внутри. Однако ты должна понять, Элли, что я не могу ничего тебе рассказать. Есть вещи, которые ты должна постичь сама. И в свое время. Ты должна осознать, почему, за кого и за что сражаешься. И если я раскрою тебе всю правду сейчас, это будет только моя правда. А я желаю тебе отыскать свою. Если скажу сейчас, ты… просто не поймешь. И я боюсь, что тогда точно потеряю тебя. И ты исчезнешь.

– Боишься, что я исчезну? – искренне удивилась я.

– Больше всего на свете я боюсь потерять тебя, – признался он, и его голос внезапно охрип, а ладонь коснулась моей щеки. – Боюсь, что никогда больше не увижу твоих глаз и не услышу твоего редкого смеха. – Каллум нежно провел большим пальцем по уголку моих губ, и слабая улыбка дрогнула на его лице. – И твоих метких саркастичных высказываний. Я боюсь всего этого так сильно, что уже не могу держаться в стороне. Мое сердце останавливается каждый раз, когда я вижу новые раны на твоем теле. Каждый раз, когда ты терпишь боль и идешь вперед. Я так сильно не хочу для тебя подобной жизни, что в груди болит от негодования. Но… так было всегда, не правда ли? Ты всегда была такой. Другой. Крепкой. Не бесстрашной, но смелой. Ты продолжишь идти по своему пути. Никто и ничто не остановит тебя.

Я не дышала. Не моргала. Лишь слушала, впитывая в себя каждое его слово, запоминая его грустное, но уверенное и решительное лицо. И глаза, что смотрят на меня так… тепло… искренне… по-настоящему – впервые с тех самых пор, как мы вновь встретились после долгой разлуки. Я ничего не могла сказать ему в ответ, лишившись способности говорить. Поэтому подняла руки… притянула Каллума к себе, и наши лбы соприкоснулись.

– Ты просила оставить тебя в покое и позволить решать проблемы самой. И я уважаю твою просьбу, Элли, – зашептал Каллум, и я ощутила греющее тепло его дыхания на своих губах. – Я всем сердцем уважаю твою силу и стойкость. Но прошу тебя, пойми. Пойми, что я всегда буду желать защитить тебя. Уберечь. Это рефлекс, от которого я вряд ли когда-нибудь избавлюсь.