– Отец считал врожденный топографический кретинизм моей главной слабостью. Поэтому после смерти Элио, моего брата, он принял первые меры. Отец решил во что бы то ни стало избавить меня от неспособности ориентироваться в пространстве. Все началось с вылазок в торговые центры. Ну, знаешь, те самые – с белыми стенами и прозрачными потолками, ярким освещением и бесконечным плейлистом из однотипных поп-треков. Обычно в таких огромных магазинах легко потеряться даже нормальному человеку, а уж мне и подавно. – Я невесело усмехнулась. – Отец с детства вечно «терял» меня. Забывал забрать из школы, когда мне было лет семь или восемь. Потом у него появилась привычка отвозить меня в незнакомые районы, а то и в соседние города. И там он тоже «забывал» меня. Отец настаивал на том, что я должна уметь выкрутиться из любой ситуации даже со своим… нарушением мозговой деятельности.

– Я бы не назвал это нарушением, Элли.

Я заглянула в серьезные глаза Каллума. Уголки его губ приподнялись.

– Это твоя изюминка. Особенность. Дар. Твоя красота. Но никак не нарушение.

Я не сдержала ответной улыбки.

– Обычно после школы и на выходных мы выезжали за город. Там, в чистом поле, отец учил меня самозащите.

– Твой отец был мастером боевых искусств, верно? – Каллум склонил голову набок. – Он всегда был тренером? До твоего рождения?

– Не знаю. – Я пожала плечами. – Я как-то задала ему этот вопрос, но он лишь промолчал и загадочно улыбнулся.

Если так подумать, то на половину моих вопросов отец отвечал улыбкой. Я так и не узнала о его национальности, о том, откуда у него такой странный акцент и почему у нас нет никаких родственников. А мама, похоже, сговорилась с ним, потому что тоже молчала как рыба. Мои родители были полны загадок.

– Иногда казалось, что отец специально отвозил меня подальше от дома. Большую часть времени я действительно находилась где угодно, только не у себя в комнате. И так повелось даже до смерти Элио. У нас с братом был всего год разницы, но меня отправили в другой детский сад и в другую подготовительную школу. В противоположной стороне от тех, которые посещал Элио.

На меня нахлынули воспоминания. Странно, что я никогда не задумывалась об этом раньше. У нас с братом даже фамилии были разные. Акселю дали фамилию родителей, а мне почему-то – какого-то дальнего родственника, о котором я ничего не слышала.

– Да и вообще, – протянула я задумчиво, – наша семья почти никогда не проводила время вместе… на людях. Мои родители не контролировали каждый мой шаг и не запрещали пользоваться общественным транспортом. Но заводить страницу в соцсетях и выставлять семейные фотографии? Вот это было под жестким запретом.