Небо перевернуто, в воде у самого берега плывет горящий белым огнем диск, тарелка ангельского молока – нагнись и бери в руки. Под водой колышется серебряная сеть, «узоры катастроф», опутывая камешки, песок и спящих рыбок. Те же узоры плетутся в воздухе, дрожат на стеблях камыша и на брюхе опрокинутой в заводь коряги.

Опускаю взгляд – между лапами моими лежит, свернувшись, бледная человеческая личинка, закутанная в лунный свет как в кокон. Осторожно убираю лапы и поднимаюсь, отступая. Личинка остается лежать, рассыпав на влажном песке бесцветные волосы.

«Я тут, а она там. Как странно».

Тебе нравится, Лесс?

«Скорее, да. Очень необычно».

Не боишься?

«Пока нет».

Ворох жестких волос скользит по плечам, я чувствую прохладное касание металла. Светлое полотно ночи прошивает шелестящий звон моих лезвий. Мягкий тяжелый шаг. От усталости чуть кружится голова. Огромное длинное тело движется медленно и осторожно, как ладья в тростнике. Я и веду его словно большой корабль. Эрайн тенью стоит за плечом, стоит вплотную, но не вмешивается. Его присутствие обволакивает меня. Большей близости нельзя и представить.

Что в нас с тобой есть такого, что стоило бы скрывать? Ничего. Не бойся доверять, Лесс.

«Так же, как ты мне?»

Так же, как ты мне. Ведь твоя шкурка осталась в камышах.

«А ты получил второго подселенца».

Мы засмеялись вместе – фррр! – из горла вырвался клекот.

– Тихо, – сказал Эрайн. – Слышишь?

За поваленной корягой, у воды, звучали голоса. Голоса, плеск и негромкий смех. Кукушонок с принцессой. Настучались палками, теперь купаются.

Собираешься подглядывать, Лесс? Нехорошо.