«Еще чего! В смысле, обязательно подгляжу. Ратер мне теперь брат как-никак. Я за него в ответе».
«Ей только повод дай. Хотя она и без повода обижать горазда. Если не хочешь, не смотри».
Эрайн фыркнул и отдалился. Он и правда не хотел подглядывать.
– Эй, рыжий! Ты там скоро?
Они купались раздельно. Вернее, Мораг уже вылезла, обтерлась рубахой и натянула штаны. Я сморгнула, потому что не сразу поняла, что лиловатое, с багряным оттенком свечение, облекавшее Мораг как гало, мне не мерещится. Оно было еле заметным, но объемным, широким и заключало принцессу в чуть вытянутую сферу, как в сагайский прозрачный фонарь из органзы.
Ратер еще плескался за корягой.
– Ты оделась, госпожа моя принцесса?
– Да, – солгала Мораг, вытирая рубахой голову. – Вылезай наконец, жрать хочу, живот подводит.
На лунной дорожке показалась Ратерова голова, мокрая и от того непривычно прилизанная. Он плыл, а лицо его пятнали светлые тени, отражение сверкающей ряби. Братец мой не источал сияния, как праздничный фонарик, но его с головы до ног покрывала тончайшая пудра, золотистая пыль; дунь – развеется. Она была явственно видима даже под водой.
– У меня для тебя подарок, госпожа!
– Да ну? Головастика поймал?
Мораг перекинула промокшую рубаху через плечо, даже не думая ее надевать. Принцесса стояла ко мне вполоборота – тонкая, статная, с маленькой грудью, в прозрачном лиловато-рыжем ореоле, словно эбеновая фигурка, накрытая стеклянным колпаком. Встряхивая рукой мокрые волосы, она смотрела, как мой названый братец, голый и тощий, весь в золотой испарине, выбредает на берег, держа перед собой сомкнутые лодочкой ладони. Из ладоней часто капало, дрожащие узоры цвета молний гуляли по лицу, смешиваясь с золотой пыльцой, и от этого глаза у парня светились странной изменчивой зеленью. В руках его была только вода, я видела это из своих камышей.
– Что там у тебя?
Ратер повернулся, и вода в ладонях поймала отражение. Блистающий диск закачался в крохотном озерке, слепя глаза и вызывая слезы. Лилейно-белый, снежный, в горьких проталинах пятен, текущий сквозь пальцы молоком и серебряной кровью.
Мораг вздрогнула и схватилась за горло.
– Боже мой, – еле выговорила она. – Луна. Луна с неба.
Я повернулась и скользнула прочь, стараясь не трещать. Малыш прав, смотреть не стоит. Эта луна принадлежит только им.