Сказал — словно по лицу ударил.

— Если решила ради Артура делать глупости, надо было сначала с ним посоветоваться. Он бы над тобой посмеялся.

Алена нахмурилась. Губы дрогнули. Ради Артура? Нет. Ради Артура ей такое и в голову не приходило. Она жалела его, переживала за него, — действительно, по-настоящему за него переживала! — но почему-то даже мысли не возникло что-то для него сделать.

— Я вчера слышала, как ты играл, — сказала глухо.

— Что? — не сразу понял Егор.

— Рахманинова. В музыкальной комнате, — пояснила Алена.

— При чем здесь?..

— А еще… Мне Лида рассказала, что была твоей невестой.

Выражение лица Егора изменилось. Стало мягче. Злость во взгляде исчезла.

— Я по-прежнему не…

— Она тебя все еще любит, — выпалила Алена. — И ты ее. Но вы не можете быть вместе из-за проклятия.

Егор помолчал. Потом выразительно хмыкнул.

— Вот как? Ты решила снять проклятие, чтобы Артур снова мог играть в кино, а я и моя бывшая невеста могли быть вместе?

Егор умудрился произнести это с такой интонацией, что Алена тотчас почувствовала себя до смешного нелепой. И тем не менее, она через силу кивнула.

— Даже не подозревал, что у тебя есть склонность к героизму и самопожертвованию.

Вот теперь он откровенно иронизировал. Алену затопила обида. Почему Егор смеется над ней? Она была уверена, что не ошиблась. Вчера, когда они случайно встретились с его невестой в городе, ему было тяжело. Тяжело и больно. Так больно, что эта боль потом звучала по всему дому прелюдией Рахманинова — не только она это почувствовала, но и девятилетний Митя. Ей не показалось. Так почему он сейчас превращает все в насмешку?

— Зачем ты притворяешься? — сделав над собой усилие, спросила Алена дрогнувшим голосом. — Я же не слепая и не глухая. Тебе вчера тяжело было после встречи с ней.

Егор со злостью шумно втянул воздух в легкие и произнес, жестко и безжалостно:

— Почему ты, черт возьми, решила, что тебя это касается?

Алена вздрогнула. Эти его слова как будто вмиг сорвали внутри нее все предохранители.