– В Парящем порту ты рассказывала, что на общей охоте вы со Стром добыли такое.

– Верно.

– И что потом его не могли найти…

– Да.

– И…

– Зелёный рог – редкая добыча. – Мне казалось, что я говорю твёрдо, но Унельм наверняка слышал мои сомнения…Мой страх. – Многие охотники по всей стране…

– И всё-таки вы его нашли. И уже через сутки…

– Знаю, – огрызнулась я, но в животе стало холодно, потому что я подумала о Строме. Строме – бесстрашном, уверенном, смелом. Строме, разбиравшем мои ошибки. Строме, говорившем: «Я не суеверен». – Но это ничего не доказывает…

– Может быть. – Карты в руках Ульма кувыркнулись, как лосось над водой. – И всё-таки это подозрительно.

– Ничего не подозрительно. – Я чувствовала, что говорю слишком горячо, что нужно успокоиться, замолчать – но почему-то не могла остановиться. – Ормы добываются каждый день. И эти зелёные рога…

– Да-да, само собой. Значит, я мог бы доложить об этом, и ты была бы не против?

– С чего бы мне быть против? – Но я лихорадочно думала. Стром – контрабандист? Стром – арестован? Зачем ему это? Один из Десяти, влиятельный, успешный, особенный… Неужели он действительно продавал препараты зарубеж? Для чего?

Я вспомнила его квартиру в центре Химмельборга – просторную, красивую… Моя семья могла бы разместиться там с комфортом, и ещё для одной такой же хватило бы места. Моё лицо снова будто бы обдало жаром очага. Я вспомнила Строма, колдующего на кухне.

«Снисс – я добавлю немного соли. Кофе… Соленья… Ты хочешь хлеба?»

Соберись, Сорта.

– Я не стал докладывать ради тебя, – сказал Унельм твёрдо, весомо. – Но, видимо, я ошибся. Что ж, хорошо. Потому что расследование всё ещё продолжается.

Стром – контрабандист? Стром – арестован?

Тогда, наверняка, меня арестуют тоже. Решат, что я всё знала о его делах, потому что охотница – не может не быть в курсе дел ястреба. Должно быть, меня будут долго допрашивать, терзать, а когда поймут, что я не при чём – отпустят… Вот только никогда уже мне не подняться высоко, никогда не достичь чего-то заметного, никогда… В худшем случае меня отправят на задворки Кьертании. В лучшем – мой срок службы окончится где-нибудь в Тюре… И это при условии, что Стром сумеет позаботиться обо мне до того, как… Что? Что сделают с одним из Десяти за контрабанду?

Десять всегда казались незаменимыми, ненаказуемыми… Но всему – и всегда – есть предел. Стром был особенным, но под него копали многие. Послужив с ним недолго, я уже понимала это достаточно хорошо, чтобы знать: не всё сойдёт моему ястребу с рук.

– Хорошо, – наконец выдавила я – потому что всё это время Унельм молчал… Ждал.