– Но мы всё ещё земляки. Мы даже братались… Или ты об этом уже забыла?

По коже пробежал холод, в животе стало пусто.

Трое детей в ильморском лесу, редкие солнечные лучи на снегу, алые капли.

«А можно как-то без этого?»

«Не трусь! Все взрослые братаются на крови, Гасси».

«Нет бы придумать что-то поприятнее…»

– Я-то помню. Странно, что ты не забыл.

Его глаза мрачно блеснули.

– Что ты имеешь в виду?

– Даже не знаю. Мне казалось, ты решил выбросить из памяти всё, что связано с Гасси.

Унельм глубоко вздохнул, и вдруг – парадоксально – мне стало его жаль.

– Хочешь верь, хочешь не верь, Сорта, я любил Гасси не меньше, чем ты. Просто не вижу смысла всю жизнь лить слёзы и терзаться чувством вины. Это не поможет ни ему, ни мне, ни тебе. Мы все были детьми и сделали неправильный выбор… И каждый заплатил свою цену.

– Не смей… – от моей недавней жалости быстро ни осталось ни следа. – Не смей говорить, что ты платишь хоть на толику столько же, сколько заплатил он…

– А, вот в чём дело. А я-то ломал голову… – Унельм резко прихлопнул колоду, и она исчезла с его ладони. – Всё думал: зачем ты терзаешь себя? Бедная маленькая Иде Хальсон. Думаешь, если будешь мучиться, сумеешь заплатить столько же, сколько он?

Я молчала. Поливальные ручейки у наших ног побежали быстрее – сад проснулся, и скоро начнёт оживать Гнездо.

– Ладно. – Унельм встал со скамейки, сорвал лист с хлестнувшей его по бедру ветки. – Я не хотел, чтобы наш разговор… Выглядел вот так. Просто придумай что-нибудь, Сорта. Ты это умеешь лучше, чем кто другой. Я никому не скажу о том, что узнал про Строма… Но если я прав, если он во всём этом замешан… Рано или поздно тебе снова может понадобиться моя помощь. Подумай об этом.

Некоторое время после его ухода я сидела на скамейке, тупо глядя по воду, струящуюся у ног. Неужели Унельм сказал правду про меня? Про то, что я чувствую?

Я не привыкла щадить себя – поэтому думала об этом честно.

Глаза защипало, и тепло солнечных лучей на коже казалось издевательским. Гасси никогда не довелось узнать, каково это – сидеть вот так, с голыми руками и ногами, и греться на солнце.

И как мне добыть Ульму это злосчастное приглашение? Никто из тех в Гнезде, кто подойдёт, не был должен мне настолько, чтобы уступить своё – да и пустят ли по чужому приглашению кого-то с рейтингом настолько низким, как у Гарта?