Когда-то тогда же он наивно заинтересовался ремеслом фокусника. Ему показалось, что это умение может прокормить его, куда бы ни занесло – а когда Сорта с Гасси подняли эту его идею на смех, Унельм уже успел освоить добрую сотню трюков, и останавливаться не собирался.

Лудела смотрела на него ожидающе, непривычно молчаливо, и Унельм подумал: «Думай быстрее. Не дай себя одурачить». На этот раз мысли зазвучали в его голосе насмешливым голосом Сорты.

– Да ладно? Что-то этот твой паритер не показался мне эдаким воителем света на службе справедливости. Зачем ему помогать мне?

Лудела вздрогнула:

– То есть? Я же сказала, он хочет отблагодарить тебя. Ты так ему помог, и вот…

– И вот, он хочет, чтобы я очутился подальше от него – и даже Кьертании, – медленно продолжил Унельм, пробуя каждое слово на вкус и чем дальше, тем больше убеждаясь в правильности догадки. – И это понятно. Я знаю его секрет… Опасный секрет. Одного этого было бы достаточно, чтобы хотеть от меня избавиться… И он наверняка знает, что мы с тобой были не только друзьями.

– Улли, что ты такое…

– Да брось, Лу. Быть обязанным кому-то, кто спал с твоей девушкой до тебя – что может быть отвратительнее? Я бы на его месте тоже хотел от себя избавиться.

Помолчав, Лудела кинулась в бой, вновь прижавшись к нему так, что кровать жалобно скрипнула.

– Что с того, даже если так? Может, он тебя и недолюбливает… Может, ему и… ну, неприятно знать, что ты в курсе его… ошибки. Главное, все получат то, чего хотят, разве нет? Ты – свои путешествия, Мел – спокойствие, и…

– Мне вот интересно, Лу, – ему и вправду было интересно, он вовсе не хотел её уязвить, – ты и вправду так влюблена в Мела, или дело в его семье и том, что он паритер?

Такого эффекта Унельм не ожидал: Лудела вдруг разом покраснела так, что он за неё испугался.

– Не твоё дело, – сказала она дрогнувшим голосом. – Я думала, ты обещал быть со мной милым, а ты, верно, всё ещё продолжаешь дуться, и поэтому всё время, всё время пытаешься меня расстроить… – Она моргнула раз, другой – и вдруг заплакала.

Этого он никак не мог ожидать – и неловко приобнял её, погладил по спине, успокаивая. Пару раз, всё ещё всхлипывая, она мазнула губами по его шее – только Мир и Душа знали, случайно или намеренно.

Но, наконец, она успокоилась, и Унельм сделал шаг к противоположной стене своей конуры, чтобы налить ей воды.

– Извини, милая, – он протянул ей воду, словно это был примирительный снисс, по меньшей мере. – Это не моё дело. Я не хотел тебя обидеть. Я – свинья. Хочешь, покажу фокус?

– Не хочу я твоих фокусов, – пробурчала Лудела, но взгляд её просветлел. Она не умела ни злиться, ни обижаться долго. Это её свойство не переставало восхищать Ульма. – Просто я вся изволновалась из-за Мела, потом из-за этого твоего… расследования. Теперь опять… А ты ещё и обвиняешь меня – в чём? Что Мел обманывает тебя, хочет от тебя избавиться, а я ему помогаю? За кого ты меня вообще принимаешь?