– Я ничего такого не имел в виду, – сказал он мягко, хотя именно это и имел в виду. – Но, согласись, это подозрительная история. Если он и вправду может помочь мне выбраться… Мне нужны гарантии. Я хочу знать план от и до, понимать риски… И уже тогда решить.

– Ладно, – Лудела шмыгнула носом. – Так ему и передам. Почему бы и нет. Может, он всё и расскажет… Только вот как ему знать, что ты не расскажешь об этих путях кому не надо? А?

– Это не моя проблема. – Весь этот странный разговор начинал ему надоедать. – Раз уж Мел так хочет от меня избавиться, пусть сам придумывает гарантии. Я дам ему любые, какие захочет. Если есть путь, которым можно уехать из Кьертании, стану я мешать? Ну нет. Кстати… Раз этот путь такой простой, почему он сам не хочет улететь? Увезти тебя, раз вы такая славная парочка?

Лудела пожала плечами:

– Зачем? Я никогда не хотела уезжать из Кьертании.

– Серьёзно? – Звучало невероятно, но с Луделы что угодно бы сталось. – Даже после того, как стала препаратором?

– Ну да. И Мел тоже. Зачем? Мне здесь всё знакомо. Я даже и не знаю, как живут люди в других странах… Что бы я там делала? Там же говорят на других языках. Если хочешь знать, я рада, что стала препаратором.

Прежде они никогда не говорили об этом.

– Серьёзно?

– Да. Рада. До того, как попасть в Коробку, я жила в трущобах, и из меня бы вряд ли вышло что-то путное. А теперь… Я делаю важную работу, меня уважают… И, думаешь, кто-то вроде Мела обратил бы на меня внимание, если б я не стала кропарём? Эликсиры… Что с того? Я их вроде неплохо переношу. Семь лет быстро пролетят… А там и на свой дом накоплю, и…

– Ладно, ладно, я понял твою мысль. – Свинством было перебивать, но Унельм почувствовал, что не может её больше слушать.

Ему стало тоскливо – и тут он снова вспомнил девушку из дворцового парка. Почему-то ни на секунду он не сомневался: она бы наверняка была счастлива улететь подальше отсюда… Пусть бы и в никуда.

– Неужели тебе ни чуточки не жаль будет уезжать? – вдруг спросила Лудела. – Как же друзья, родители?

Теперь уже она застала его врасплох.

Унельм никогда по-настоящему не задумывался о том, каково ему будет расстаться с родителями не на время, а навсегда. Может быть, потому, что в глубине души никогда по-настоящему не верил в то, что у него появится шанс бежать из Кьертании.

– Подумаю об этом, если твой паритер решится поделиться подробностями, – буркнул он, и вдруг Лудела подалась вперёд и потрепала его по волосам. Непривычный жест – мягкий, почти материнский. С Луделой, которую он знал, этот жест совсем не вязался.