При виде этого жуткого зрелища глаза Оука округляются.

– Что ж, среди такого гротескного искусства ларец с костями будет выглядеть уместно.

Я бросаю на него благодарный взгляд. Да. Верно. Нам всего лишь нужно отыскать останки Мэб, а потом мы сбежим отсюда вместе с его отцом. Я вырвусь из ловушки Цитадели и, возможно, больше не буду ощущать себя замороженной в собственном прошлом, как будто я – одно из тел внутри ледяной стены.

По центру спальни стоит широкая кровать. Изголовье и изножье вырезаны из черного оникса в форме острых, шипастых фигур. Одеяло из меха горностая прикрывает подушки. В углу горит жаровня, наполняя воздух теплом. Напротив нее висит зеркало в черном обрамлении, которому придана форма переплетающихся змей. Под ним – туалетный столик, на котором разложены драгоценности и шпильки для волос. В ящичках нахожу чернильницу и золотистый гребень.

Я рассчитывала увидеть идеальный порядок, который помнила из детства, но, открыв огромный шкаф леди Ноури, сделанный из черного дерева и украшенный зубами разных зверей и существ, я замечаю, что несколько платьев кучей просто свалены на дне. Это великолепные наряды из алой и переливчато-серебристой ткани с бусинами, похожими на застывшие слезы; одеяния, полностью состоящие из черных перьев. Приглядевшись, я замечаю на них пятна и дыры. Они такие же старые, как и разрушившиеся башни замка.

Судя по беспорядку, леди Ноури одевалась второпях и без помощи слуг. Во всем этом зрелище сквозит отчаяние, не сочетающееся с необъятной властью, которую она стремится захватить.

Оук кладет ладонь мне на плечо. Я вздрагиваю.

– Ты в порядке? – спрашивает он.

– Когда лорд Джарел и леди Ноури только забрали меня из мира смертных ко Двору Зубов, они пытались проявлять ко мне доброту. Кормили меня вкусной едой и одевали в красивые платья. Называли меня своей принцессой и говорили, что я стану прекрасной и любимой народом королевой. – Слова срываются с моих губ прежде, чем я успеваю сдержать их. Принимаюсь копаться в шкафу, чтобы не смотреть на лицо Оука. – Я все время рыдала не переставая. Так продолжалось в течение недели, пока я окончательно не вывела их из себя.

Оук молчит. Хотя он знал меня ребенком, ему не довелось увидеть меня такой – еще не потерявшей веру в доброту мира.

С другой стороны, он жил с сестрами, которых тоже выкрали из мира смертных. Возможно, он видел их слезы.

– Лорд Джарел и леди Ноури приказали слугам погрузить меня в зачарованный сон, и те повиновались. Однако это не помогло. Я продолжала плакать.

Оук слегка кивает, словно опасаясь, что если сделает более заметный жест, то разрушит чары и я прерву свой рассказ.