Хурклоу делает взмах рукой.

– Покажи мальчишке, что это бесполезно, – говорит он.

– Выйдите вперед, мои творения, – приказывает леди Ноури и солдаты, состоящие из палок, земли и плоти, шагают по тронному залу. Стражники отходят назад, уступая им место.

– Схватить его! – кричит леди Ноури.

Палочники без колебаний устремляются к Оуку. Он разрубает пополам одного из них, резко разворачивается и пронзает мечом другого. Острие глубоко погружается в сплетение веток. Палочник делает еще несколько шагов вперед, а затем отходит в сторону, пытаясь вырвать из руки Оука меч за счет силы своего движения, хотя при этом лезвие разрезает его собственные внутренности.

Оук вытаскивает меч, но на него тут же налетают еще три палочника, давая четвертому возможность схватить его за горло. На этот раз стражники заводят его руки за спину и связывают их серебряной веревкой.

Когда наши взгляды встречаются, я вижу на его лице боль. Он ничем не может мне помочь.

Я пытаюсь отбиться от стражников, но они все равно прижимают меня к полу. Я кусаю их, когда они пытаются силой открыть мне рот.

Однако все это бесполезно. Двое солдат держат меня за запястья, а третий прокалывает кончик моего языка каким-то шипастым инструментом. Он затягивает его.

Четвертый солдат подносит к моему рту изогнутый нож.

Острая, жгучая боль пронзает меня. Я хочу закричать, но не могу, потому что мой язык надежно удерживают на месте. Пересохший рот наполняется кровью. Она течет рекой. Я давлюсь ею. Тону в ней. Меня отпускают, и я кашляю, чтобы не захлебнуться. Крик застревает в моем горле.

По моему подбородку струятся алые потоки. Когда я двигаюсь, во все стороны разлетаются красные хлопья.

Боль поглощает меня целиком, так что я почти теряю способность думать. Но понимаю, что теряю слишком много крови. Она вытекает из моего рта и льется по шее, обагряя воротник платья. Я умру здесь, прямо на ледяном полу Цитадели.

Леди Ноури неторопливо подходит к моему скрюченному телу, достает из сумки кусочек кости и просовывает его между моими губами и зубами. Я чувствую, как рана начинает затягиваться.

– Это пойдет тебе на пользу, пусть сейчас ты этого не понимаешь. Как твоя мать и преданный вассал, в отсутствие прямых указаний я вынуждена руководствоваться собственной мудростью.

От шока и потери крови у меня кружится голова. Покачиваясь, поднимаюсь на ноги и серьезно задумываюсь опуститься обратно на пол. Серьезно задумываюсь о том, чтобы потерять сознание.

Леди Ноури не может лгать, а значит, в каком-то извращенном смысле она искренне верит, что я должна хотеть того же, чего и она сама.