Вероятно, прежде он боялся причинить ей боль.

Действуя очень бережно, он снова поцеловал ее; легонько поглаживая руками талию, пока его губы медленно ползли вниз по ее подбородку, а затем по шее. Эта легкость почти причиняла ей боль. Она была сродни тончайшей мелодии, отдаленному шуму океанских волн. Телла хотела уничтожить разделяющее их расстояние. Тому, что между ними сейчас происходило, следовало стать началом чего-то нового, но почему-то было похоже на конец. Будто каждое легкое, как перышко, прикосновение губ Легендо было невысказанным прощанием.

Небо снова озарилось вспышками разорвавшихся фейерверков, золотых, фиолетовых, куда более ярких, чем прежде.

Телла крепче обхватила его за шею, пытаясь удержать и его самого, и нынешнее мгновение, но он уже отстранялся, ставя ее на ступеньки.

– Что не так? – воскликнула она.

– Мне нужно уйти. – Его взгляд сделался непроницаемым, а губы сжались в суровую линию. Затем он опустил ее слабое тело вниз, усадив на холодные ступени из лунного камня. – Прощай, Телла.

У нее внутри все оборвалось. Если бы она стояла, то сейчас ноги точно не выдержали бы и подкосились.

Легендо зашагал прочь. Он ее покидает!

– Подожди! Куда ты идешь?

Но он лишь продолжал спускаться по ступенькам.

На мгновение она испугалась, что он не обернется. Но то, что он сделал, было едва ли не хуже. Его глаза, бывшие прежде такими жаркими и полными эмоций, больше не блестели, не сияли и не искрились. Они сделались потухшими, безжизненными – и становились все холоднее с каждым ударом сердца, как растворяющийся в бархате неба фейерверк.

– Мне нужно быть в другом месте. И, как бы это ни выглядело со стороны, в твоей истории я все же не герой.

Телла почувствовала, как в груди у нее что-то разбилось – возможно, сердце, не выдержавшее его ухода. Как будто не он только что освободил ради нее Мойр, попутно погрузив весь мир в хаос.

Глава 42

Глава 42

Холод ступеней, на которых сидела сейчас Телла, не шел ни в какое сравнение с ледяным сердцем человека, оставившего ее здесь. Парни бросали ее и раньше, но никогда прежде ей не было так больно. Ей хотелось встать и уйти с высоко поднятой головой, чтобы показать, что Легендо значит для нее так же мало, как, очевидно, и она для него. Но руки и ноги до сих пор казались слабыми, тонкими и жалкими, будто вырезанные из бумаги.

В какофонии фейерверков, еще потрескивающих на небе, она вдруг услышала наигранный вздох и увидела Джекса, неторопливо поднимающегося по лестнице и на ходу качающего головой. Выглядел он так, будто сначала принарядился, а потом ввязался в драку. Его приталенный сюртук был расшит завитками потертой золотой вышивки, а надетая под ним кремовая рубашка, возможно, выглядела бы прекрасно, если бы не оторванное от манжет и воротника кружево. Две пуговицы на шее тоже отсутствовали.