– Ты позволила ему пить из тебя.

Она едва заметно кивнула, но в глазах читалась дерзость.

– В противном случае он бы умер, а я этого не допущу. Поверь, я в жизни бы не подумала, что он станет моим другом. Лучшим из всех, кто у меня когда-либо был. – Ее голос превратился в обессиленный шепот, но в нем безошибочно угадывалось удивление. – Если я смогла простить его, то и ты сможешь. Твое сердце всегда было мягче, и Великая Богиня наверняка ожидает этого от тебя. Он тысячу раз заслужил твое прощение.

Очевидно, что на данный момент из нас двоих более мягкое сердце было у нее.

– Ты поклялась убить всю его семью, – напомнила я ей, накладывая повязки. Затем заботливо укрыла ее своим плащом.

– Я обезумела от ярости и не могла мыслить здраво. Тогда я только что потеряла Кирилла и ужасно боялась за тебя. Не заставляй меня умолять.

– Я помогу ему, – успокоила я ее, – но насчет прощения не обещаю. – Потом взяла баночку и оставшиеся бинты.

– Я просто хочу, чтобы он выжил. Не вынесу больше смертей.

Я понимала это как никто другой. Опять превратившись в туман, я переместилась в другую клетку. С каждым разом трансформироваться становилось все легче. Алексей безжизненно лежал на полу. Внутри меня зародилась жалость. Что бы он ни сделал со мной, такого никто не заслуживал. Осторожно, чтобы не содрать кожу, которая не только выглядела как разбитый мрамор, но и на ощупь была на него похожа, я аккуратно нанесла мазь. Стригой не двигался и до сих пор не прикоснулся к графину. Похоже, у него иссяк весь запас сил. Как будто Алексей смог только дождаться момента, когда Лупа будет не одна. В очередной раз поменяв камеру, я достала маленькую ложечку. С большим усилием мне удалось влить в него немного крови. Но тут застонала Лупа, и мне пришлось снова проверить ее. Она пылала. Я положила ей на лоб тряпку, смоченную в холодной воде, хотя вообще-то она должна была ее выпить. Почему я не подумала о жаропонижающем средстве? Теперь уже не получится ее оставить, чтобы его принести. Я напоила сестру небольшим количеством бульона, прежде чем снова проверить Алексея. Тот, кажется, впал в некое подобие бреда. Глаза дергались под закрытыми веками, но мне не удавалось привести его в сознание. Тем не менее ему так или иначе нужно выпить еще крови. Несколько капель его не вылечат. Я присела рядом с ним и капнула немного крови ему между губ, после чего снова проверила Лупу. Ее бледное лицо покрылось бисеринками пота, а глаза светились лихорадочным блеском. Она беспокойно ворочалась на соломе и смотрела сквозь меня, словно не узнавая. Тот факт, что они оба разговаривали со мной, когда я пришла, дал мне надежду на то, что им хватит сил противостоять яду и боли. Но это было ошибкой. Только сейчас аконит начал действовать в полную силу. И я ничего не могла сделать, лишь сидеть и смотреть, как из них вытекает жизнь. Я старалась не паниковать, пока часы тянулись один за другим, и постоянно я перемещалась туда-сюда между камерами. Несмотря на все мои усилия, лихорадка продолжала крепко держать Лупу в своих лапах. Она едва слышно шептала какие-то бессвязные слова, отрывистые фразы перемежались всхлипами и стонами. Я держала ее за руку, давала ей воду, смачивала губы и умоляла меня не бросать. С Алексеем дела обстояли немногим лучше. Он по-прежнему неподвижно лежал на полу и не шевелился. Никогда в жизни я не чувствовала себя такой беспомощной. Я практически ничего не могла для них сделать, но и бросить тоже не могла. Я перестала ждать помощь. Хорошо хоть тюремщик не вернулся. Селеста наверняка отдала приказ позволить пленникам умереть. Страх наваливался на меня тяжким грузом, а безнадежность парализовывала. По лицу побежали слезы, когда я присела возле Лупы и погладила ее по волосам.