На самом деле это не так, но ей нравится, как он ее обнимает. Может, это и не спасает от холода, но она ощущает себя в безопасности. Она чувствует его дыхание, ровное и глубокое, чувствует ритм его сердцебиения, и это успокаивает ее.
– Намного, – отвечает она, закрывая глаза.
Их окутывает тишина, и ее начинает клонить в сон.
– Почему ты здесь? – слышит она свой собственный голос, хотя и не помнит, как решила задать этот вопрос. Слова сами соскальзывают с ее губ, пока она зевает.
Байр не отвечает, и она думает, что он уже спит. Но прежде, чем успевает присоединиться к нему, она чувствует движение его груди. Он говорит, и его голос мягко звучит у нее над ухом:
– Я здесь, потому что так хочу. Потому что ты молния – устрашающая, красивая, опасная и яркая одновременно. И я бы не хотел, чтобы ты была кем-то другим.
Софрония
Софрония
Бал – это последнее место, где Софрония хотела бы оказаться сегодня вечером. Толпа вокруг нее легкомысленна и шумна, потягивает напитки и ведет светскую беседу, обсуждая предстоящую войну с Селларией, словно это лакомый кусочек последних сплетен, а не разрушительная ошибка для всей страны. Если еще хоть один гость подойдет к Софронии, чтобы с этим поздравить, она не уверена, что сможет удержаться от удара. Но она понимает, как важно создать видимость: если они окажутся втянуты в войну с Селларией, это, несмотря ни на что, должно выглядеть так, как будто это был их выбор. Никто не должен знать о подделке Виоли или о том, что Леопольд пытался все отменить. Поэтому она продолжает уверенно улыбаться, когда ей хочется кричать.
Леопольд передает ей хрустальный бокал с шампанским.
– Я не получил вестей от Паскаля, – говорит он тихим голосом. – Ты что-нибудь слышала от своей сестры?
Софрония качает головой. После того, как отправила закодированные письма Беатрис и Дафне, она предложила Леопольду написать и Паскалю. С тех пор прошло всего несколько дней, но Софрония просматривает почту с растущим чувством отчаяния.
– Завтра мы отправим наши первые войска, – сообщает Леопольд. – Кажется, нам не отвертеться, и я хотел бы, чтобы война закончилась как можно скорее. Если мы устроим им засаду на их же земле, у нас будет на это больше шансов.
Софрония кивает, хотя ее мысли находятся где-то в другом месте. Ее глаза следят за Евгенией, пока та пересекает бальный зал в великолепном золотом платье. Она непринужденно улыбается, сияет и выглядит более счастливой, чем Софрония когда-либо видела. А почему бы и нет? Она ведь считает, что подобралась на шаг ближе к тому, чтобы получить именно то, над чем так долго работала, – Темарин под властью Селларии. Однако Софрония не сомневается, что у ее матери есть план на этот счет, и осознание того, что счастье Евгении будет недолгим, доставляет ей небольшую радость.