На шестой день рождения Беатрис и ее сестер для них устроили представление, пригласив бродячих артистов. Одна из акробаток проходила по тонкому канату, подвешенному высоко-высоко над мраморными полами. Беатрис помнит, как затаила дыхание, пока та пересекала зал. Ей казалось, что любое колебание воздуха может привести к смерти артистки.

Сейчас Беатрис чувствует себя той самой акробаткой.

– Откуда ты знаешь? – спрашивает она, округлив глаза. – С Дафной все в порядке?

– Пока что все в порядке, – говорит императрица. – Я получила сообщение от одного из моих темаринских информаторов, что Софрония подружилась со служанкой, которая, как оказалось, была связана с казнившими ее повстанцами.

Беатрис понимает, что речь о Виоли, но старается ничем себя не выдать.

– У меня есть основания полагать, что теперь эта служанка отправилась во Фрив, – продолжает ее мать.

Беатрис хмурится, как будто это для нее новость.

– Но почему? У темаринской служанки не может быть никаких дел во Фриве, и я сомневаюсь, что она поехала наслаждаться местным климатом, – говорит она.

– Я сама была сбита с толку этой новостью, – признается императрица, нахмурив брови. – Но недавно я сделала ужасное открытие. Оказывается, девушка, о которой идет речь, вовсе не темаринка. Она бессемианка, родилась и выросла всего в миле от дворца. У меня есть все основания полагать, что она является частью какого-то гнусного заговора с целью убийства не только Софронии, но и вас с Дафной.

Беатрис делает все, что в ее силах, чтобы не рассмеяться. Это почти гениально – Виоли становится козлом отпущения всех грехов императрицы. Если бы она не встречала девушку лицом к лицу и если бы Найджелус не сказал ей, что ее мать намеревалась убить всех своих дочерей, она могла бы поддаться искушению поверить в это.

Беатрис снова вспоминает слова Эмброуза и понимает, что он был прав. Сейчас мать делает все, чтобы Беатрис решила отправиться во Фрив, но делает это так, чтобы принцессе казалось, что это – ее собственное решение. Вопрос только в том зачем.

– Но для чего ей все это? – спрашивает Беатрис после секунды раздумий.

Беатрис в очередной раз понимает, что императрица – превосходная актриса. Она наблюдает, как мать отводит взгляд и прикусывает губу, словно взвешивая, стоит ли раскрывать информацию, которую, по убеждению Беатрис, она сама же и выдумала.

– Я получила известие, что некоторые из моих врагов в Бессемии в течение последнего десятилетия выжидали своего часа. Они ждали момента, когда смогут напасть на моих дочерей. Я думаю, все было давно спланировано и что эта девушка – одна из них, – говорит она.