– Она попытается сломать тебя, – шепотом предупреждает она Паскаля, когда они идут по коридору в сопровождении стражников. – Она думает, что ты слабое звено в нашей команде.
– Ну, по сравнению с тобой… не уверен, что она так уж не права, – бормочет он.
– С тобой все будет в порядке, – говорит Беатрис, стараясь казаться более уверенной, чем есть на самом деле. – Если будешь сомневаться, помалкивай.
Паскаль кивает, но Беатрис замечает, что он немного позеленел. Она ловит его руку и сжимает ее.
– Мы пройдем через это, – говорит она. – А вечером еще раз навестим Жизеллу, узнаем, не передумала ли она.
Он искоса смотрит на нее, нахмурив брови.
– А ты сама не передумала? – спрашивает он. – Ты все еще намерена…
Он замолкает, и это верное решение. Они говорят достаточно тихо, чтобы охранники не смогли их услышать, но, обсуждая цареубийство, нельзя быть
– Я не вижу другого выбора, – говорит Беатрис. – Ты не согласен?
Моральные принципы Паскаля должны волновать ее меньше всего, но Беатрис ловит себя на том, что затаила дыхание и ждет его ответа. Она знает, что будет добиваться своего, несмотря ни на что, но в какой-то мере ей нужно его благословение.
– Согласен, – говорит он спустя мгновение. Он оглядывается через плечо на стражников, потом снова смотрит на нее. – То, что сделали Жизелла и Николо… – начинает он. – Сколько жизней было бы спасено, если бы у меня хватило сил сделать это раньше? Нет, я совсем не возражаю, Беатрис. Более того, я хочу помочь тебе, чем смогу.
Беатрис кивает, изо всех сил стараясь скрыть, как много значат для нее его слова. Прежде чем она успевает ответить, они подходят к двери, ведущей в розовый сад императрицы. Ожидающий их слуга открывает дверь и жестом приглашает внутрь, кланяясь, когда они проходят.
Когда они входят в благоухающий сад, заполненный розами всех мыслимых цветов, Беатрис требуется пара мгновений, чтобы найти свою мать. Она сидит рядом с кустом роз цвета свежих лимонов, хотя у нескольких из них лепестки уже потемнели. Пока Беатрис и Паскаль приближаются, императрица берет ножницы и отрезает бутон одной из увядающих роз, отправляя его катиться по земле прямо к ногам Беатрис. У девушки сводит живот, и она не может избавиться от мысли о том, что голова Софронии была отрублена так же просто. И тоже по воле их матери.
Когда императрица их видит, ее темно-карие глаза скользят сначала по Паскалю, затем по Беатрис. Она встает, выпрямляясь во весь рост.
– Вы опоздали, – говорит она.
– Правда? – спрашивает Беатрис, наклоняя голову. – Твое приглашение настигло нас в последнюю минуту, мама. Мы пришли, как только смогли.