Через четверть мили на его велосипеде соскочила цепь, но его было так просто не взять, подумаешь, цепь. Он тут же спрыгнул с седла, присел, ухватился за педаль, но к его удивлению на заднем колесе не оказалось звездочки. Да и цепь почему-то выскользнула между велосипедных спиц и разлеглась по тротуару, свиваясь кольцами и подрагивая острыми зубьями. Надо было надеть ее на полотно бензопилы и возвращаться в Центральный парк, пилить деревья, потому что Прорва перекрыта, а гномам нужен крепеж для их забоев. Но успеть на вокзал было важнее, поэтому ему пришлось подняться, сбросить желтый жилет, каску и сначала пойти, а потом и побежать дальше по пятой, хотя все было против него, и даже тротуар пополз ему навстречу и с той, и с другой стороны улицы, и люди, которые стояли на этом тротуаре, стали выталкивать его на проезжую часть, которая оказалась заполнена транспортом, и он побежал по самой дороге, лавируя между такси, пока не увидел в одной из машин своего собственного таксиста, и не запрыгнул в его машину на ходу.

- Мост Джорджа Вашингтона, - сказал таксист. – Общая длина одна тысяча четыреста пятьдесят метров. Открыт двадцать четвертого октября одна тысяча девятьсот тридцать первого года. Неоднократно реконструировался.

- Какой еще мост? – не понял Джим. – Каких метров? Мне нужно на вокзал. Мы же на пятой! Или где? Да черт возьми! Остановите, я выйду!

Таксист остановил машину, и Джим вышел из нее на верхнем ярусе пустынного моста. И такси за его спиной тут же начало разваливаться, рассыпаться, и таксист уже в желтом жилете и каске снова крошил батон, подхватывал падающие с неба куски и снова пытался слепить между собой два велосипеда. Джим хотел было что-то объяснить таксисту, но тот его не слышал, и он почувствовал удушье, распустил галстук, махнул рукой и подошел к ограждению. Внизу текла черная река, которая манила в себя. Он встряхнул головой, посмотрел налево и увидел Форт. Посмотрел направо и увидел высотки уже другого Города и с ужасом понял, что Вокзал еще дальше, чем он думал, и успеть на поезд у него нет никакой возможности. За его спиной взревел двигатель, он обернулся и увидел таксиста с бензопилой.

- Как называется эта река? – спросил он.

- Гудзон, - ответил таксист с острым носом и пронзительным взглядом, подходя ближе и явно намереваясь распилить собственного пассажира.

- Эта река не может называться Гудзон, - попятился Джим, мотая головой, - Гудзон находится совсем в другом месте.

- Здесь все реки называются Гудзон, - сказал ему таксист. – Кроме Гремячей. По образу и подобию.