— Ведаю, — вздохнул Горан. — Однако проклятье твоё не разрушить, только смерть избавит от него.

Взгляд карих очей потух, лицо стало серым. Златогост склонил голову. Возможно, он хотел проститься или что-то ответить, но смог лишь согнуться в немом поклоне. Распрямившись, боярин шагнул к дверям, когда князь остановил его:

— Постой. Я не могу снять проклятье, но возможно то, что я скажу тебе, скрасит горечь разочарования, — заметив надежду в глазах постаревшего богатыря, он озвучил то, что видел совершенно точно. — Твои дети не будут испытывать страх перед тобой, а в памяти потомков ты останешься, как добрый человек.

— Дети? — удивление Златогоста было настолько искренним, что заставило улыбнуться.

— Сын и дочь, — кивнул Горан. — За жизнь ты сотворил немало зла, но добра сделал не меньше. От наказания своего ты не избавишься, пока не покинешь этот мир, но за добро боги наградят тебя детьми, которыми сможешь гордиться.

— Благодарю, княже! — едва не прослезился боярин.

Откланявшись, он поспешил покинуть дворец. Вскоре оказался у пристани, где снаряженный корабль ожидал своего хозяина, чтобы отправиться домой. У сходней прощались две женщины, одна в одеждах боярыни, другую же скрывал длинный темный плащ и обступившая со всех сторон охрана. Приблизившись, Златогост поклонился Огнеславе, а после быстро скользнул взглядом по лицу жены. Она совершенно точно испытывала смятение внутри, но усилием воли заставила себя улыбаться. Ему до сих пор не верилось в то, что услышал от князя, поэтому распрощавшись с княгиней и взойдя на корабль, он так и не решился взять руку, что находилась совсем рядом.

Зоряница не отходила от него ни на шаг, он молчал. Не выдержав, она преградила дорогу, робея совершить что-то большее.

— Что сказал князь? — требовательно спросила она.

— Только смерть принесет избавление, — честно ответил Златогост, стараясь не выдать тайну, которая теперь грела его сердце.

Зоряница поджала губы. Она молча смотрела перед собой, словно обдумывая что-то, а после решительно встала рядом, взяв мужа под руку. Он чуть склонился, изучая упрямое выражение лица и пытаясь догадаться, что за мысли сейчас роятся в милой головушке.

— Когда я была маленькой, у моего батюшки был ручной медведь, — заговорила Зоряница, всё еще не глядя. — Я боялась его больше всего на свете. Однажды батюшка сказал мне, что страх можно победить только лицом к лицу, а если убегать, он останется со мной навсегда, даже когда медведя не будет рядом.

— Вы всё еще боитесь медведей?

— Нет.

— Сумели победить страх? — осторожно обхватил её ладонь своей Златогост.