— Это с непривычки. Во мне теперь столько сил, что сон не обязателен. Просто тело пока не привыкло без него обходиться. Пройдет! — он пытался сказать бодро, но вышло неправдоподобно. — Когда венец оказывается у того, кто един со змеем, он делает связь еще сильнее, будто я это он и наоборот. Теперь вижу, как на самом деле выглядит будущее, — усмехнулся.

Она слушала, но думала совсем о другом. Какая разница, как выглядит будущее, если настоящее приносит боль.

— Когда я готовился к битве, змей показывал мне прекрасные моменты грядущего. Я верил, что если уничтожу всех врагов и объединю земли, наступит всеобщее счастье и благоденствие, — продолжил Горан, накрывая её пальцы своими.

Огнеслава вздохнула, хотела было убрать руку, но муж не отпустил.

— Это ложь. Так не могло случиться, — ловя её удивленный взгляд, проговорил он. — Всеобщее счастье не наступит никогда. Люди всегда будут бороться меж собой за землю, за богатство, за славу и уважение. Исчезнет внешний враг, начнутся внутренние дрязги. Прекрасное будущее — это сказка. В реальности, будущее не более прекрасно, чем настоящее или прошлое.

— Змей обманывал тебя?

— Нет. Тому, кто обречен, я бы тоже говорил лишь о хорошем. Хотя, сто лет мира после большой войны стали бы реальностью, если бы одна своевольная княгиня всё не испортила, — он взглянул ей в глаза пристально, не отрываясь. — Теперь нам предстоит объединять срединные земли много лет, подавлять восстания, бороться с заговорами и бунтами. Я принимаю это будущее, в конце концов, в нем будет и то, ради чего стоило остаться в живых. Но ты, знаешь ли ты, на какое испытание обрекла себя? По замыслу богов царица змей должна была наследовать венец и править своим племенем ещё очень долго, но из-за тебя она обменяла свою жизнь на мою.

— Я приму любое испытание, каким бы оно ни было! — храбро заявила Огнеслава.

— Череда событий во времени подобна дереву. Ствол, как настоящее, а варианты грядущего, как ветви, им нет числа. Но есть закономерности, которые невозможно обойти. Изменив будущее, ты создала закономерность, которая теперь связана с тобой, и я никак не смогу помешать предначертанному.

— И не нужно, — пододвинулась ближе Огнеслава. — Богиня судьбы милостива, она не тронет ни народ, ни тебя, ни сына, а остальное я выдержу без сожалений.

Горан аккуратно обхватил ладонями её щеки, словно собираясь целовать, но вместо этого просто смотрел. Вроде в глаза смотрит, а будто и нет. Медленно погладил губы, коснулся волос. Потом отстранился и, будто приняв решение, заключил: