Тогда у меня впервые мелькнула ясная мысль взять все в свои руки. Она и раньше приходила мне в голову, но не так отчетливо. Нужно что-то сделать и как можно скорее. Я – не фигура, которую двигают по шахматному полю. У меня есть голос, есть душа, есть свое мнение, наконец. Ни один из Повелителей этого как будто не видел. Руадан хотел превратить меня в бессловесную куклу. У Шериады это почти получилось. Она уже избавилась от парочки мятежников за мой счет, а я ни слова не сказал, ведь что скажешь королеве? И она продолжит использовать меня дальше. Руадан прав, ей даже печать для этого не нужна.

Тогда я впервые серьезно подумал, что с меня хватит. Если раньше я просто хотел продать себя подороже, то теперь решил, что могу пользоваться своей силой сам.

Наверное, дело в том, что у меня наконец начало получаться. Магия, я имею в виду. Я поверил в то, что мне говорили все вокруг: я действительно сильный волшебник.

А еще дело в том, что я разрывался на части. Перемены всегда давались мне тяжело. Но мне еще требовался повод, толчок, чтобы начать действовать. И он не заставил себя ждать.

Толчком послужили два события. Одно спровоцировал Криденс – впрочем, бессознательно.

Он учил меня порталам, и мы в ту неделю много перемещались по Острову. Сначала недалеко от особняка, потом – в столицу, а после – в провинции.

В итоге я понял, как работают порталы в теории – да, пока только в теории – и мог бы даже перемещаться из мира в мир, сил бы хватило. А Криденс в это время смотрел по сторонам и делал выводы.

– Значит, так выглядит родина Повелительницы? – сказал он однажды.

Нас выкинуло в мещанский район столицы – там, где после двухлетней разлуки я наконец встретил сестру. Да, я специально загадал именно его: эмоциональная привязка усиливает любое колдовство.

Была ночь, газовые фонари горели, но сумрак они разгоняли плохо. Ночью снег никто не чистил, и витрину ателье, а также ближайших к ней домов, «украшали» уродливые фанерные ставни.

Я оглянулся и впервые увидел улицу такой, какой, наверное, видел ее Криденс. Тихо. Уныло. Бедно. В Междумирье даже трущобы выглядели лучше.

– Насколько я знаю, это родина ее матери. Королева говорила, ее мать сбежала отсюда. – За такие слова легко можно было попасть на Острове за решетку, но мы говорили по-нуклийски. Если кто и подслушивал, то он ничего не понял.

К тому же я теперь запросто мог лишить этого «кого-то» языка. Чего мне было бояться?

– И я ее понимаю, – Криденс пнул рыхлый снег. – Я бы тоже отсюда сбежал. Это правда, что Сиренитти скупает землю у местных лордов? Твою сестру это очень беспокоит.