Так это или нет, но демоны своему сильнейшему подчиняются беспрекословно. Это у них на уровне инстинкта. Я понимал, что подобной покорности Руадан ждет и от меня.

– Что ты теряешь? – уговаривал он. – Сиренит-ти одарит тебя медом невыполнимых обещаний, а в итоге ты точно так же будешь всецело ей подчиняться.

Пока все только подтверждало его правоту: королева уже использовала меня тайно. И я начал колебаться. Он прав: что я, в сущности, теряю, если приму покровительство демонов? Лишь сменю один поводок на другой.

Его подарок – рубиновое кольцо – я теперь носил постоянно. Без него, как без подвески Шериады, я чувствовал себя беззащитным.

Та неделя на Острове запомнилась мне сильным снегопадом (настолько, что однажды мы не смогли выйти: парадное крыльцо вместе с дверьми замело, что уж говорить про выходы для слуг), яркими красками миров Руадана, холодом, раздражением на Тину, которая ничего не хотела понимать.

А еще странным, неестественным воодушевлением. Во мне словно загорелся огонь – никогда раньше ни одно занятие мне так не нравилось, как колдовство. Магией в привычном для жителей Острова понимании – а значит, и привычном для меня – это ни в коем случае не было. Это решение задач в уме. Это стратегия. Это головоломки, которые я так любил. Это словно шахматы, где твой соперник ничуть не хуже – он умен, коварен, зато если все пройдет, как надо, победа будет красивой.

Вспоминая сейчас, я осознаю, что все время находился в сильнейшем нервном возбуждении. Наверное, на грани срыва. Меня швыряло от удовольствия и восхищения собой до ужаса перед положением, в которое я угодил.

Его прекрасно обрисовал мне одним вечером Криденс. Он зачем-то захотел сыграть со мной в шахматы. Наверное, ему было скучно. Или он думал выведать что-нибудь о Тине. Последнее время он только о ней и говорил.

Мы разыграли любопытнейшую партию. Начало я, признаться, пустил на самотек. Что поделать – привык побеждать, не ожидал, что Криденс окажется достойным соперником. А он чуть не растерзал меня уже к десятому ходу.

В миттельшпиле я опомнился. В эндшпиле мы схлестнулись не на жизнь, а на смерть. Фигур на доске осталось всего ничего, и среди прочего – черный ферзь, королева Криденса. Я уже три хода пытался ее «съесть», но Виета не позволял. В итоге мы чуть в глотки друг другу не вцепились из-за этой фигуры.

– Видишь, – неожиданно сказал Криденс. – Ты как этот ферзь. Сейчас он загнан на край доски и выглядит довольно безобидно, правда? И белые, и черные грызутся за него.

Я смотрел тогда на доску и понимал, что Виета прав. Допустим, пока от меня никакого толку. Но даже сейчас такие хитрые любители интриг, как лорд Виета, смогли бы найти мне применение. Я застрял на этой доске, увяз по уши, и достанусь победителю.