Несмотря на ночную прохладу, щеки Эндри загорелись, и он поспешно отвел взгляд, сосредотачиваясь на огромном силуэте Древнего. К удивлению оруженосца, Дом все еще спал. Его лоб был нахмурен, глаза – крепко сожмурены, а губы беззвучно двигались. Все его лицо искажала гримаса боли.

– Милорд? – прошептал Эндри, едва слыша собственный голос.

Древний распахнул глаза. Ему понадобилось мгновение, чтобы осознать, где он находится, после чего он вынырнул из сна, будто из глубокого моря.

Оруженосец ждал, обеспокоенно закусив губу. «Это на него не похоже», – подумал он, но, прежде чем он успел предложить постоять на страже вместо Дома, тот молча поднялся на ноги и набросил на спину свою айонийскую мантию. Затем он выскользнул из-под ветвей, не сказав ни слова.

Эндри последовал за ним. «Что ж, по крайней мере, теперь можно и поспать», – подумал он. Однако на этом странности не закончились. По своему обыкновению, во время дозора Древний обходил лагерь по периметру, но сегодня он лишь присел на камень и, опустив голову, уставился на свои сапоги. По его скулам ходили желваки, а взгляд казался отстраненным и ничего не видящим. Его мысли явно блуждали где-то далеко.

– Вы видели дурной сон? – Эндри казалось, что он слышит свой голос со стороны. Несмотря на растущую усталость, которая мешала ему ясно думать, он уселся на булыжник рядом с исполинской фигурой Древнего.

– Видэры не видят снов, – чопорно произнес он. Эндри молчал, не отводя от Дома взгляда. – По крайней мере обычно.

Оруженосец пожал плечами.

– Если вы хотите поговорить, если вам нужен человек, который мог бы вас выслушать…

– Единственное, что я хочу, так это увидеть голову Таристана, надетую на копье, – прорычал Дом в звездную даль.

Он явно кипел от ярости, но под ней скрывалось нечто большее – боль. Эндри сам ощущал что-то похожее – злость в его груди сливалась с печалью, и эта безумная смесь разрывала его на части, но в то же время не давала ему рассыпаться на куски.

– Мне он тоже снится. Тот день у храма, – пробормотал Эндри. – Стоит мне закрыть глаза, я вижу, как они погибают.

Древний оставался столь же безмолвным, как камень, на котором он сидел. Его лицо не выражало эмоций, а глаза напоминали закрытые ставни. Что бы Дом ни ощущал, он пытался спрятать свои чувства туда, где никто не сможет их увидеть. Но Эндри не нужно было смотреть, чтобы его понять.

Он пододвинулся поближе.

– Вам прежде приходилось терять кого-нибудь, кто был вам дорог?

«Разумеется, бессмертному доводилось видеть гибель, но, возможно, не настолько близко. Быть может, он не умеет горевать или вовсе не понимает, что такое смерть. Не исключено, что раньше у него просто не возникало такой надобности».