«В жизни нет ничего более обидного, чем честный солдат».

Им понадобилось не так много времени. Сорасу Сарн с самого детства регулярно раздевали и обыскивали. В Гильдии это было обычной процедурой. Послушников поощряли, если им удавалось своровать еду, деньги и что угодно другое и при этом не попасться. Сейчас Сораса почти не замечала, как они в поисках спрятанного оружия проверяют все ее тело от кожи головы до пальцев ног.

Когда ее повели по коридору, она принялась считать все камеры, мимо которых они проходили, равно как и каждый резкий поворот. Тальтора представляла собой целый лабиринт, спрятанный под крепостью; воздух здесь был сухим и прохладным.

У нее забрали все: пояс, меч, лук, кинжалы, все до единого порошки и, что самое обидное, золотой кошель, который висел на ее бедре. Теперь этой груде айонийского золота предстояло пылиться в хранилище Тальторы под пристальным наблюдением ответственного лейтенанта Бар-Барасэ. «Этот глупый упрямец даже не станет забирать его себе», – с горечью подумала Сораса, шагая по коридору.

Ее сопровождали четыре стражника, каждый из которых держал в руке обнаженный меч. Сораса могла бы нейтрализовать их, но это никак бы ей не помогло: на помощь товарищам сразу примчались бы еще шестеро и быстро лишили бы ее сознания. В итоге она оказалась бы в более глубокой камере, связанная цепью по рукам и ногам, и не получила бы даже огарок свечи. Нет, Сораса была образцовой пленницей. После обыска на нее быстро надели ее собственные штаны, сапоги и рубашку и связали ей руки за спиной. Ее распущенные черные волосы, загрязнившиеся и спутавшиеся за то время, что она провела в пути, были закинуты на одно плечо.

На четвертом повороте она услышала Вальтик. Старая ведьма снова что-то бормотала на джидийском. Ее голос эхом отражался от земляного пола и каменного потолка, словно призрак, запертый в своем мавзолее. Едва ли не в первый раз за все время Сораса была рада ее болтовне. Когда Сорасу проводили мимо, ведьма широко ухмылялась своим зубастым ртом и грозила ей пальцем.

За следующим поворотом она нашла Корэйн и Эндри, которых разделяла одна пустая камера. Сораса окинула их взглядом, ожидала увидеть на их лицах слезы и сопли – особенно на лице оруженосца. Однако оба стояли у решетки с решительным и храбрым видом. Они успели избавиться от кляпов.

– Они не причинили тебе вреда? – спросила Корэйн, сжимая железные прутья.

Сораса покачала головой.

– Разве по мне не видно?

Камера Древнего находилась напротив остальных. В тусклом свете различить его было непросто. Он был прикован цепями к стене, словно бешеный зверь. Даже его шея была закреплена, поэтому он был вынужден стоять в неудобной позе, упершись спиной в каменную кладку, раскинув руки и вытянувшись в струнку. Он шевелился, звеня цепями.