– Сядь ко мне спиной, – приказала Эстрид.

Ли подвел полукровку к Темной и помог ему сесть. Со стороны Вэйлин казался вялым и безвольным, но полукровка прилагал все свои силы, чтобы сдерживать призывы проклятия, которое требовало прекратить происходящее. Мышцы мужчины напряглись, внутри все дрожало. Вэйлину хотелось закричать что есть мочи, ибо давление проклятия грозило разорвать его на части.

– Расслабься, – сказала Эстрид. – Я только прикоснусь к тебе.

И хотя Вэйлин был готов ощутить это прикосновение, под пальцами Эстрид он вздрогнул. Они были удивительно теплыми и нежными, и все же Вэйлину казалось, будто она живьем сдирает плоть с его костей. Никогда прежде никто, кроме Валески, не прикасался к этому шраму.

– Сейчас я начну снимать проклятие. Ты почувствуешь сильное жжение. Когда проклятие укоренилось так глубоко и сливается с телом, оно будет сопротивляться, но ты не должен отступать.

Вэйлин и хотел бы кивнуть в ответ, но не мог.

Ли сел напротив, положил руку ему на колено и посмотрел на полукровку полным решимости взглядом. На губах Хранителя играла мягкая улыбка.

– Не волнуйся. Я все время буду рядом. Ты справишься.

Вэйлин глубоко вздохнул, собираясь сказать Ли, как много для него значило то, что ему не придется проходить через это в одиночку, но слова застряли в горле, когда яростная боль, вспыхнувшая в районе шеи, пронзила все его тело. Вэйлин запрокинул голову, разомкнул губы, но с уст его сорвался лишь тихий, едва слышный хрип.

Эстрид усилила давление пальцев, и жжение проникло глубже, так, что, казалось, коснулось внутренних органов. Вэйлин моргнул, и его зрение затуманилось, а потом глаза застилила кроваво-красная пелена. Боль становилась все сильнее и сильнее, пока Вэйлин не почувствовал, что внутри у него все горит. Его бросило в жар, потом в холод. Мужчина начал дрожать, впиваясь ногтями в меховую шкуру на полу и напрягая мышцы так, что их сводило судорогой.

– Держись, – где-то на задворках сознания услышал Вэйлин слова Ли, когда его собственный мир утонул в крови. Холод вновь превратился в тепло, и полукровка потерял всякое ощущение своего тела.

Он все еще сидел на табурете или уже валялся на полу, корчась в предсмертной агонии?

Боль едва не лишала сознания, давление внутри все росло и росло, пока кровь в его венах не закипела. Вэйлину казалось, что пальцы Эстрид впиваются в его плоть, рвут мышцы, ломают кости. Вэйлин хрипел, лихорадочно хватал ртом воздух и все равно – задыхался.

Он ощущал вкус и запах крови, он видел лишь кровь – собственную кровь. Потом вдруг услышал смех, но смеялись не те люди, что находились с ним в этой хижине, – смеялась Валеска. Она была в его голове, в его крови.