Столько убитых.

Столько крови.

Столько страданий.

Вэйлин совершенно четко, будто наяву, видел перед собой лица всех своих жертв. Многие из них так и остались для него безымянными, но не все. Только не Олдрен. Вэйлин видел, как Неблагой, переодетый в одежду Кирана, безжизненно рухнул на землю.

Вэйлин все глубже падал в пучину воспоминаний. Со временем у него развился талант распознавать смерть и определять миг, когда жизнь покидала своих жертв. И в день коронации Кирана он был уверен, что стал свидетелем последнего вздоха Олдрена. Но фейри воскрес.

Не как Олдрен, а как Цернуннос.

И лишь только Вэйлин осознал это, его падение в прошлое прекратилось. Он с силой ударился о твердыню настоящего – все было кончено.

Застонав, полукровка открыл глаза. Он лежал на спине, устремив взгляд в потолок. Перед глазами плыл туман, чувства были столь же смутны. В голове пульсировала боль, и Вэйлину казалось, что если он сейчас хоть немного пошевелится, то тотчас потеряет сознание.

Тело болело, кожа горела, все зудело и бурлило. Казалось, будто он несколько дней провел в непрерывной схватке. Сердце колотилось как бешеное, тело сковал ледяной холод, а на лбу выступил пот.

– Проклятие разрушено?

– На это может ответить только твой друг, – услышал Вэйлин слова Эстрид. Ее и без того ломкий голос теперь звучал еще более тускло и изможденно. – Я сделала все, что могла.

В поле зрения мелькнуло знакомое лицо. Ли. Эльвы его побери, он был прекрасен. Светлые волосы напоминали снег, покрывавший землю Эвадира, а холодный оттенок глаз ничем не уступал ледяной корке на стенах пещеры. Вэйлин протянул руку и осторожно коснулся щеки Ли.

Тот с видимым усилием сглотнул.

– Как… как ты?

Что на это ответить, Вэйлин не знал. Он вздохнул и еще раз напряг мышцы, но боль стала терпимее. Постепенно полукровка начинал вновь воспринимать себя и то, что его окружало.

– Я… – Его слова заглушил кашель.

Ли тут же вскочил на ноги и поднес Вэйлину кружку, полную воды. Стараясь унять першение в горле, полукровка сделал несколько осторожных маленьких глотков и только после этого, вернув кружку Ли, протянул руку и коснулся своей шеи.

Пальцы мужчины, дрожа, ощупывали кожу, но того, что он опасался там обнаружить, больше не было. Шрам исчез. Место, к которому он так часто прикасался и научился ненавидеть за последние несколько лет, стало совершенно нормальным. Рубцов больше не было – кожа стала такой же гладкой, как и на всем остальном теле.

Слезы навернулись на глаза Вэйлина. Но то были не слезы облегчения или радости. Он и сам не знал, отчего они появились. Вэйлин чувствовал себя странно одиноким и опустошенным: проклятие, которое годами занимало его сознание, исчезло. Он больше ни с кем не делил свое сознание и мысли.