КОРЕНЬ ИГГДРАСИЛЯ укрывал Мимисбрунн, и они увидели Корень задолго до того, как Гримнир заметил тропинку, ведущую к Колодцу. В слабом свете заходящего солнца он увидел то, что показалось ему горной грядой, высеченной из грубой, шершавой древесины. На склонах гор, словно лес, рос мох, а вершины блестели от инея.

С наступлением ночи они спустились по заросшей сорняками тропе в лощину, выветренную из почвы Ётунхейма временем и стихиями. Тропа привела их к похожему на пещеру отверстию, окаймленному свисающим мхом и древними сталактитами из расщепленного дерева. Из него исходил пар, влажный выдох, пахнущий затхлостью, старым деревом и сладковатым запахом благовоний.

— Это все, да? — пробормотал Гримнир. — Охраны нет?

Гиф взялся за ножны, поправляя оружейный пояс на бедрах.

— Я никогда о таком не слышал.

— Думаешь, они просто впустят сюда любую старую крысу? — Гримнир вытащил меч из ножен. — Кто такой этот Мимир? Скади говорила, что он был свирепым грубияном, который защищал свой колодец, как бешеный пес.

Гиф ухмыльнулся:

— Дай угадаю… Она рассказала тебе историю о том, как Мимир и Один быстро подружились, но для этого потребовалось, чтобы Всеотец вырвал себе глаз?

— Да, — кивнул Гримнир. — Звучит примерно так. Это правда?

— Что ж, это правда, но лишь отчасти. Все это так или иначе происходило, но они так и не стали близкими друзьями. Один был Лордом Асгарда, а Мимир был просто еще одним проклятым ётуном, хотя и тем, кто строил планы намного выше своего положения. Но у него было то, чего хотел старый Одноглазый. — Гиф указал путь вперед. — Он ухитрился отправить Мимира с посольством к вождю ванов, чтобы заключить мир между двумя кланами: ваны и асы подрались бы из-за цвета неба, если бы у них была хоть малейшая возможность. Так вот, некоторые говорят, что вождь ванов оказал Одину услугу; другие говорят, что Мимир злоупотребил его гостеприимством… как бы там ни было, Мимир в итоге сократился на голову, и эта голова была отправлена обратно в Асгард в мешке. В конце концов, Всеотец получил то, что хотел, — право собственности на Колодец. Один, однако, сжалился над Мимиром.

— Как?

Гиф кивнул:

— Увидишь. Пошли.

Они вдвоем переступили порог Мимисбрунна. За клыкастой пастью входа пещера превратилась в широкую извилистую глотку, ведущую в брюхо какого-то легендарного левиафана. Неровные ступени, вырезанные из корней Иггдрасиля, вели их все глубже в землю. Кости и обломки хрустели под каблуком Гримнира; паутина касалась его лица, вызывая мурашки дурного предчувствия по его скрученному позвоночнику. Шипение, которое издавал Гримнир, смахивая ее, эхом отзывалось в гнетущей тишине.