— Осторожнее, маленькая крыса, — процедил Гиф сквозь стиснутые зубы. — Осторожнее.

Мимир хихикнул со своей полки.

— Подержи, — сказал Гримнир. — Готов? — И, кряхтя, он снова потянулся к поверхности воды. Он окунул в нее горлышко рога и зачерпнул изрядную порцию воды в серебряный сосуд. Затем, кивнув, он жестом велел Гифу оттащить его назад. Сжимая в руке рог и вытянув руку над колодцем, чтобы убедиться, что ни одна капля не просочилась за его каменные стены, Гримнир поднялся с живота на колени, а оттуда на ноги. Таким образом, он подошел к полке и протянул Мимиру рог, поднеся его к губам и вылив содержимое в его черную пасть.

И хотя лишенная тела голова глотала и причмокивала губами, как человек, смакующий хорошее вино, вода вытекала через обрубок шеи. Она скапливалась под бородой и стекала по полке, возвращаясь туда, откуда появилась.

— Любопытно, — сказал Мимир, раздувая ноздри. — От тебя исходит знакомое зловоние, скрелинг. Неважно. Цена уплачена. Что ты хочешь узнать?

Гримнир бросил рог Гифу, затем присел на край колодца, встретив пристальный взгляд белых глаз Мимира.

— Я хочу знать, кто вцепился в меня своими проклятыми крючками! Какой бог держит меня в своих когтях?

Глаза бестелесного ётуна сузились:

— Какова природа этих «крючков», как ты их называешь?

— Здесь, в Нижних Мирах, наш удел — жить на Настронде, — сказал Гиф, возвращая серебряный рог в его колыбель корней. — Там мы сражаемся и готовимся к тому времени, когда Гьяллархорн призовет нас на поле Вигрида, где мы встретимся с немногими драгоценными избранниками Одина, его эйнхериями, в Последней битве.

— Это я знаю, — сказал Мимир.

— Мы умираем и воскресаем в течение нескольких часов. Но когда он умрет…

— Когда я умру, бородач, я вернусь в Мидгард, чтобы жить и умереть снова! — прорычал Гримнир. — И когда какая-нибудь жаба вонзит в меня нож в Мидгарде, я вернусь в Настронд и вернусь к тому, что там считается жизнью, через мгновение после моей последней смерти. Семь раз назад и обратно, сейчас! Клянусь Имиром! Я хочу докопаться до сути! Кто это делает и зачем? Это тот проклятый бог-дух Круитни, Пастух Холмов? Я имел с ним дело в прошлом…

— Ни один веттир, даже такой древний, как пастух Каменного Народа, не может обладать такой властью над сестрами Судьбы, Норнами. Нет. Но… — Голос Мимира перешел в сбивчивое бормотание. — Неужели все так просто? Это объяснило бы вонь, исходящую от него, ведь он, в некотором роде, дитя Мидгарда. Но он больше, чем просто Мидгард… он… Стал бы он вмешиваться в их дела? Не ради мести, я думаю… Но что, если он устал? Возможно… и клятвы… клятвы — это способ…