Гримнир опустился на землю, прислонившись спиной к импровизированному алтарю. Он едва мог дышать. Одного легкого не было, другое наполнялось кровью. То, что осталось в его венах, вытекало из рваных ран в груди и спине. Его левое плечо, рука и левое бедро были сломаны, и их зазубренные концы скрежетали при каждом движении.

Сквозь дыры, пробитые в потолке, он увидел, как посветлело небо, приближался рассвет. Краем затуманенного зрения он мог различить лишь сухую кору дуба. Часть его ствола теперь представляла собой высохший труп. Фо! Равновесие было восстановлено. Зов Гьяллархорна был тому доказательством. Рагнарек приближался…

И с последним приступом смеха Гримнир — последний из потомства Балегира, досаждавший Мидгарду, последний, кто охотился на сынов Адама, — повалился на бок и умер.

ЭПИЛОГ

ЭПИЛОГ

Его разбудил звук собственного голоса. Это был не крик и не рев… а шепот. «Скади», — сказал он, и в его слабом эхе прозвучало меланхоличное отражение незаживающей боли. И хотя он проснулся, он не выпрямился и даже не потрудился пошевелиться. Он просто лежал, ощущая под обнаженными плечами грубые доски, и слушал стук молотов по наковальням и скрежет каменных кругов, о которых затачивали лезвия. Это была музыка войны, и музыканты настраивали свои инструменты.

Гримнир открыл глаза. Он узнал стропила Варгхолла, закопченные и почерневшие от времени. Он не спросил себя, как он добрался от моста у подножия Каунхейма сюда, через Настронд. Он предположил, что это дело рук Гифа, и оставил все как есть. Он лежал на одном из длинных столов на козлах — сплошная масса ноющих мышц и ушибленной плоти. Он погиб своей последней смертью в Мидгарде; теперь ему осталось только разбить щит на Вигриде. Гримнир выдохнул.

Свет, сочившийся через верхний ряд окон, был серым и дымным, несмотря на то, что камин в зале был холодным. Гримнир закашлялся, перекатился на бок и сплюнул на устланный тростником пол. Хотя он чувствовал себя так, словно команда скрагов протащила его через задницу дохлой козы, по крайней мере, он был цел, в меру бодр и находился там, где и должен был находиться. Сейчас он думал только о том, как бы раздобыть рог медовухи, немного мяса и хлеба и узнать новости от Гифа. Он сел и огляделся…

И увидел фигуру с темным лицом, смотревшую на него с возвышения, с единственного в своем роде трона Ульфсстадира. Этот вновь прибывший сидел, перекинув одну ногу через подлокотник кресла. По правде говоря, это был гигант. Ётун, с кожей цвета глубокого льда, хорошо подстриженной бородой и волосами, подобными пламени. На его лице зажили струпья, и в его сверкающих глазах таилось что-то столь же озорное, сколь и злобное. Он встретился взглядом с Гримниром, и скрелинг инстинктивно понял, в чьем присутствии он находится.