Невидимый, он кашлял и отплевывался, ругался и хрипел. Нидхёгг услышал. Нидхёгг ощутил его страдания. И змей ускорился, царапая когтями плитки базилики. «Для тебя не будет Рагнарёка, нидинг», — прошептал он. Спустя удар сердца ослепленный зверь нанес удар, целясь в то место, где больше всего пахло кровью.

Его клыки заскрежетали по египетскому мрамору, когда он по инерции протаранил часть шатающейся колонны. Взрыв пыли, и секции рифленого мрамора обрушились на спину змея, прижимая его к пьедесталу. Сверху хрустнули позвонки, снизу ребра прогнулись, как щепки. Рев раненой твари эхом разнесся по пещеристому сердцу базилики. Однако, прежде чем мощные лапы смогли вытащить змея на свободу, скрелинг появился из тени и нанес удар.

Хат пронзил горло змея снизу, у основания черепа. Лезвие, выкованное из древних осколков Сарклунга, Ранящего клинка, пронзило плоть Нидхёгга, наполовину отсекая клиновидную голову чудовища. Из раны хлынула черная и зловонная кровь. Голая пятка Гримнира прижала шею Злостного Врага к упавшей мраморной секции.

Хат еще дважды поднимался и опускался, прежде чем голова змея отделилась от шеи. Нижняя часть тела Нидхёгга, придавленная частями упавшей колонны, билась и корчилась в предсмертных судорогах. Гримнир, однако, еще не закончил. Он зажал Хат в зубах, не обращая внимания на кровь змея, и огляделся в поисках места, где можно было бы закончить.

Капитель упавшей колонны лежала вверх дном в половине ярда от него, ее резные листья аканта, когда-то окрашенные в реалистичные оттенки зеленого, теперь были покрыты пылью и сажей. Сойдет и это; Гримнир положил на нее отрубленную голову Нидхёгга, и капли крови окрасили мрамор в черный цвет.

Гримнир вынул клинок из зубов. Он взревел, обращаясь к небесам: «Услышь меня, О Имир! Будь свидетелем, Отец Великанов и Повелитель Морозов! Меня называют Создателем Трупов и Гасителем Жизней; Я Несущий Ночь, Сын Волка и Брат Змеи. Я Человек в капюшоне, Истребитель Родственников и Палач Ведьм! Мясник Мордветтиров! Я Гримнир, сын Балегира, и моя клятва исполнена!» И титаническим ударом он вонзил Хат между глаз змея, погрузив его по самую рукоять в деформированный череп Нидхёгга. Из зияющих глазниц змея повалил жуткий серый туман. На мгновение он выглядел бледным силуэтом человека — фигуры в широкополой шляпе и просторном плаще, — а затем исчез, разорванный на части случайным дуновением воздуха.

Тишина. Гримнир с трудом перевел дыхание. И затем…

Он услышал звук медного рога, глубокий и раскатистый. Он доносился с земли и с неба. В его протяжных звуках он услышал рев голосов и звон литавр. Его эхом был скрежет бесчисленных мечей, извлекаемых из ножен, и скрип бесчисленных луков, готовых к стрельбе; стук топоров о выступы щитов, лязг копий, звяканье сбруи и вой волков. Это был Гьяллархорн, и он призвал Девять Миров к войне…