Руди и Пауля Данаэльса не обошел вниманием своим, навестил, поговорил.
Так что… Магистр даже соизволил Руди по плечу похлопать одобрительно.
— Отлично, Руди! Ежели еще нас проведешь куда надобно…
— Да! — Дэни рядом крутился, помогал своему «наставнику» одеваться. Магистр усмехнулся, парня по голове потрепал.
— ты сидишь на корабле.
Дэни тут же надул губы.
Руди поморщился про себя, а внешне ласково погрозил мальчишке пальцем.
— Там не будет благородной битвы, там будет свалка, в которой тебя могут убить или покалечить.
Дэни сообразил, что покалеченный или изуродованный он своему покровителю будет уже не слишком нужен, и надул губы.
— Хорошо, но я рассчитываю, что вы мне все расскажете, когда вернетесь!
— Конечно, — согласился Руди.
И снова сердце тоской кольнуло.
Вот ежели б он на месте магистра. И не Дэни рядом, а Данила Захарьин… не был бы боярин таким неуступчивым, таким неприступным… нравилось бы это Руди? Когда б Данила такое проделывал, Руди бы счастлив был!
Не дал ему Господь взаимности.
Мысль о том, что Господь такие радости осуждает, а Содом с Гоморрой и вовсе покритиковал решительно, Руди и в голову не пришла. О чем вы?
У него все серьезно, у него любовь, а вы о какой-то Библии, заповедях, Боге — даже думать и то смешно! Сказано же вам — любовь! А она ни преград, ни запретов не знает, и нечего тут плеваться!
Магистр на прощание оруженосца своего поцеловал откровенно — и из каюты вышел.
Вот рыцари в лодки уселись, вот весла погрузились в ледяную воду, лодка с магистром и Руди вперед вырвалась. Надо же кому-то указывать, и куда, и зачем… понятно, и с воды Ладогу охраняют, но не везде, нет, не везде. Вот как раз в районе Джерманской улицы и пристать можно. Очень даже хорошо… оттуда и пойдут они к палатам государевым, к ходу потайному.
Так и вышло.
Ночь — и та помогла, темная была, безлунная, ровно банку чернил на небосвод вылили, Руди даже заволновался маленько — не случилось бы непогоды. Но Любава говорила, тихо будет. Может, под утро уж начнется… но к тому времени все давно кончено будет.