Марфа, как всегда, сотворила кулинарное чудо. На столе дымились нежные сырники с малиновым соусом, хрустели свежие круассаны, пахло кофе с кардамоном. Елена села, взяла вилку, зная, что это должно быть восхитительно. Но вкус... вкус был как вата. Она прожевала кусочек сырника, ощущая лишь его текстуру. Даже ароматный кофе казался просто горячей жидкостью. Он. Всегда он. Мысль крутилась, как заезженная пластинка. Леонард де Виллар. Красивый, опасный, неотступный. И этот безумный сон... Был ли это знак? Или просто отчаянная попытка ее подсознания оправдать необъяснимое влечение к человеку, от которого следовало бежать?

Бернар вошел с серебряным подносом, на котором лежал изысканный конверт с гербовой печатью незнакомого вида. Елена машинально протянула руку.

«Для вас, мадам», – почтительно произнес Бернар.

Елена вскрыла конверт. Бумага была плотной, дорогой, почерк – безупречно каллиграфическим, но с властным нажимом. Она прочла:

«Графиня де Вальтер,

Позвольте выразить надежду, что это письмо застанет Вас в добром здравии. Париж полон слухов, но так скуден на истинное знакомство. Будучи Вашей соседкой, я считаю долгом исправить это упущение.

Я была бы глубоко польщена и искренне обрадована, если бы Вы сочли возможным уделить мне день в моем парижском особняке. Мы могли бы разделить обед, побеседовать по душам, позволив мне поглубже узнать столь загадочную и, как говорят, столь очаровательную новую соседку.

Жду Вашего любезного ответа и надеюсь на скорую встречу.

С искренним уважением,

Элиза д’Эгринья.»

Елена перечитала письмо. Формально – безупречно вежливо. По сути – ощущался приказ, завуалированный под приглашение. «Соседка», «долг», «поглубже узнать»... Но кто эта Элиза д’Эгринья? Имя ничего не говорило ей. Она подняла вопросительный взгляд на Бернара, все еще стоявшего рядом.

«Бернар, вы что-нибудь знаете о маркизе д’Эгринья?» – спросила она, вращая конверт в руках.