Елена улыбнулась в ответ, махая рукой. И тут ее взгляд скользнул чуть в сторону, к передку кареты. Там, рядом с кучером, стоял Шарль де Сен-Клу. Он был одет для дороги, но явно ждал момента, чтобы попрощаться. Его юное лицо светилось не только предвкушением путешествия, но и тем особым, трепетным выражением, которое Елена уже научилась читать. Он смотрел на нее так, словно она была единственным источником света в этом сером парижском утре.

Клеманс скрылась в карете, дверца захлопнулась. Карета тронулась, Лисбет и ее подружки высунулись в окна, махая платочками. Елена подняла руку в ответ, улыбаясь им. Шарль же не спешил садиться. Он сделал несколько шагов к Елене, его взгляд был полон обожания и робкой решимости.

«Графиня...» – начал он, и голос его слегка дрогнул. «Я... сопровожу сестер и мадам Клеманс с Лисбет…» Он замолчал, собираясь с духом, его щеки залил румянец. «Елена... позвольте мне называть вас так. Я знаю, что я еще молод... но мои чувства к вам... они не ребячество. Я...» Он не мог найти слов, но его глаза говорили красноречивее любых признаний. В них горел огонь первой, чистой и безрассудной влюбленности.

Елена смотрела на него. На этого мальчика, почти юношу, с открытым, благородным лицом, на котором еще не было и тени жизненных тягот. Она видела его наивность, его идеализм.

Сердце Елены сжалось от нежности и горечи. Она не могла. Не могла позволить ему связывать свою юную жизнь с ее хаосом, с ее опасными играми, с призраками прошлого и угрозой настоящего, о которых он даже не подозревал. Не могла взвалить на его хрупкие плечи груз своих проблем, своих неразрешенных чувств к Лео, своей борьбы за выживание в этом жестоком свете.

«Шарль,» – сказала она мягко, но так, чтобы он услышал сквозь стук копыт и детские крики. Она положила свою руку поверх его руки, лежавшей на поручне кареты. Ее прикосновение было теплым, но отстраненным, как у старшей сестры. «Ты – прекрасный, честный юноша. И твои чувства делают тебе честь. Но...» Она встретила его горячий взгляд своим спокойным, чуть печальным. «Я не могу принять этот дар твоего сердца. Не потому, что не ценю его. А потому, что было бы жестокостью с моей стороны – позволить тебе нести его ко мне. Твоя жизнь только начинается, Шарль. Она должна быть легкой, яркой, полной открытий... а не омрачена заботами и... тенями, которые следуют за мной.»