Я не стала успокаивать словами. Действия говорили громче. Я наклонилась. Мои губы коснулись его век, щек, смывая незримые следы муки. Потом нашли его губы. Это был поцелуй спасения. Исцеления. Глубокий, невероятно чувственный, вобравший в себя всю любовь, боль, прощение и будущее, копившееся в двух жизнях. Силу океана, нежность луны, безоговорочное принятие.
Лео замер, потом ответил – сначала с осторожностью, потом с нарастающей страстью и благодарностью, впитывая прощение каждой клеткой. Это был самый глубокий, значимый поцелуй в наших жизнях. Стирающий границы между Лео и Леонардом, Лией и Еленой. Соединяющий осколки прошлого в сияющее целое нашего будущего. Мы оставались на коленях, в сиянии сапфиров и лунного света, потерянные друг в друге, наконец нашедшие свою истинную половинку сквозь время и боль. Прощение было даровано. Любовь обретена. Навсегда.
Глава 64. Обещание Рассвета и Бурная Кутерьма Счастья
Глава 64. Обещание Рассвета и Бурная Кутерьма Счастья
Поцелуй Лео... Это был не просто поцелуй. Это было падение в бездну, где смешались боль прошлого, пьянящее прощение и яростная, очищающая волна настоящего. Его губы на моих сперва были мостом через пропасть, нежным прикосновением целителя. Но затем... О, затем что-то внутри меня вспыхнуло. Искра, тлеющая под пеплом стыда и горя, вдруг разгорелась в неуправляемое пламя.
Мои руки сами впились в его плечи, цепко, отчаянно. Мое тело прижалось к нему всем весом, всем нутром, откликаясь на каждое движение, на каждый жест его сильных рук с такой первобытной жаждой, что разум померк. Воздух вырывался из груди короткими, горячими рывками. Мои губы стали требовательными, настойчивыми, голодными. Я хотела его. Здесь. Сейчас. Сию секунду. Хотела стереть ледяное воспоминание об утре после той ночи – утре отвержения и боли – жаром этой новой, ослепительной близости. Хотела доказать себе и ему, что это – настоящее, что прошлое мертво, сожжено дотла нашим откровением. Моя душа рвалась слиться с ним воедино, запечатлеть это чудо взаимности плотью и духом.
И вот он... отстранился. Не грубо, но твердо. Его ладони легли на мои плечи, создавая крошечную, но непреодолимую дистанцию. Я чуть не застонала от внезапной пустоты, от неутоленной жажды. Он тяжело дышал, его грудь вздымалась. И глаза... Боже, его глаза! Темные, глубокие, как ночное море при луне, смотрели на меня не с желанием, а с чем-то несравненно более мощным – с любовью чистейшей воды и непоколебимой решимостью. От этого взгляда у меня внутри все перевернулось, дыхание застряло в горле.