Я сделала шаг, и эхо гулко разнеслось на всю площадку. Монстр зашевелился. Герои в сказках всегда встречают свою судьбу с гордо поднятой головой, меня же подмывало упасть на землю и свернуться в клубок. Я крепко зажмурилась, приготовившись ощутить, как холодные пальцы хватают под руки, а потом волоком тащат в темницу. Или пыточную. Или в лабораторию. Может быть, и на кухню – разделают, сварят суп и подадут своему хозяину на обед. Не знаю, что именно темный планирует со мной делать.

Прошла минута, а монстр меня так и не схватил. На второй минуте я решилась приоткрыть один глаз и тут же уставилась на встречающего во все глаза: чудище застыло, согнув спину в нелепом поклоне. Я непроизвольно мелко закивала. Монстр, с утробным стоном-вздохом выпрямился, сделав знак идти за ним, и заковылял прочь.

Едва первое потрясение прошло, тут же нахлынуло второе. Дорога от площадки вела к замку, и пусть он был темен – ни в одном оконце не горел свет, а луна как раз зашла за тучу, – я его узнала.

Место из моего самого страшного кошмара существовало на самом деле: замок, то и дело мелькавший во снах, с остроконечными башенками, сложенными из серого камня стенами, нависающими над пропастью в горах, возвышался прямо передо мной. За обшитыми стальными полосами дверьми оказалась галерея, ведущая в холл.

Чудовище проводило меня по узким темным коридорам – похоже, владелец замка не считал необходимым зажигать лампы. Через витражи иногда пробивался лунный свет, и можно было рассмотреть остатки былого величия: покрытую пылью и паутиной мебель, сломанные стулья и сгнившие, обитые бархатом скамейки. Замок был заброшен много лет. От пыли и застойного запаха сырости хотелось громко чихать, но у меня духу не хватило нарушить гробовую тишину этого странного жилища.

Монстр привел меня в обеденную залу – единственное помещение, где было тепло и горело несколько свечей, кое-как рассеивая ночной мрак. Мой провожатый подошел к одному из стульев с высокой спинкой, жестом приказал сесть, а сам встал в углу, спрятавшись в тени. Зал не мог похвастаться убранством: не считая камина с тлеющими углями, длинного обеденного стола да десятка стульев, комната была пуста. На стенах виднелись следы от некогда висевших картин и гобеленов.

В голове роилось так много мыслей, что толком не получалось сосредоточиться ни на одной. И, как это обычно и бывает, время словно растворилось, исчезло, выпало из восприятия. Если бы меня спросили, сколько я просидела в зале, чинно сложив руки на столе и разглядывая дрожащее пламя свечи, у меня бы не получилось дать точного ответа. Час, а может быть, и три.