Облегчение. Пусть и эгоистичное. Главное, он в безопасности.

– Ник и Тория?

Фейт заметила, как он положил что-то рядом с подносом пресной еды. Одежда. И теплый плащ. Эти простые вещи значили для нее так много, поскольку она страстно желала выбраться из грязных лохмотьев своего бального наряда.

Каяс потянулся вперед и снял цепи с ее запястий, чтобы она могла переодеться. Она едва не застонала от облегчения, когда жесткий металл соскользнул с огрубевшей кожи, и потерла ноющие руки, когда он повернулся спиной, давая ей возможность переодеться.

– Живы. Король держит их запертыми в собственных покоях. Под постоянной охраной.

Ее ужасало, что Орлон знал об их причастности. Но, по крайней мере, не стремился убить… пока.

– Спасибо, – поблагодарила она, хотя чувствовала, что этого было недостаточно за все, что он сделал, чем рискнул для нее – для всех них. Каяс заслуживал больше простых слов.

Платье упало, и она вздохнула от легкости, быстро натягивая новую одежду и вместе с этим незаметно засовывая кинжал за голенище сапога. Как бы сильно она ни нуждалась в полноценной горячей ванне, было приятно переодеться в чистую одежду и толстый плащ, который поможет защититься от суровых зимних ночей.

Когда она закончила, Каяс снова повернулся к ней и тепло улыбнулся:

– Я приду, как только смогу. Ты не одна, Фейт.

Слезы защипали глаза, затуманивая зрение. Именно в этих словах она сейчас так нуждалась, и ей нестерпимо захотелось обнять его.

– Я не заслуживаю такого друга, как ты. – Она всю жизнь будет в долгу перед ним за то, что он для нее делает. За подаренную надежду и сохраненный рассудок.

Другой стражник зашипел ему поторапливаться, и он ободряюще улыбнулся напоследок. А потом зашагал прочь, снова запирая камеру.

Когда они ушли, тишина вновь окутала ее.