— Ты ведь не любишь меня, — сказала я, возвращая взгляд к Присс. — Мы всего лишь средства друг для друга. Всё это — не настоящее, сколько бы платьев и официальных улыбок мы ни примеряли. Значит, он не сможет использовать меня против тебя, а тебя — против меня. Преимущество остаётся за нами.
Каэлис молчал. Тишина затянулась настолько, что даже Присс повернула морду в его сторону, вынудив и меня тоже посмотреть. В его глазах бушевал огонь. Пламя охватывало края лица. Снова он казался сделанным из камня, а не из плоти и крови.
— Верно? — осторожно подтолкнула я.
— Разумеется, — отозвался Каэлис. Но прозвучало это так уклончиво, что я почувствовала, как по коже прокатилась жаркая волна — смесь паники и желания.
***
Оставшуюся часть зимних каникул я провожу за работой над подделками и подготовкой к испытаниям. Без привычного ритма академических колоколов дни сливаются в один тягучий поток. Я не ищу встречи с Сайласом — пока нет. Не хожу и в Дом Звёздной Судьбы за остатками со встреч солнцестояния. Я решила посвятить себя целиком испытаниям, а потом — Празднику Кубков: сначала одно, потом другое.
Мы с Каэлисом всё ещё проводим большую часть времени порознь, и всё же иногда кажется, будто мы единственные живые души во всей Академии Аркан.
Но теперь эта дистанция не кажется холодной. Если бы я попыталась описать её, я бы сказала — скорее… пугающей. Будто мы оба боимся, что случится, если нарушим хрупкое перемирие. Сорвёмся друг от друга… или друг в друга.
Я ловлю, как он смотрит на меня, думая, что я не замечаю. И так же не могу перестать думать о том, как его пальцы скользят по накрашенным линиям черновых карт, которые я показываю ему для проверки.
Зачем мы это делаем? Эта мысль приходит чаще, чем я готова признать, когда я лежу одна в своей постели. Если мы всё равно притворяемся любовниками — почему не воспользоваться этим? Не думаю, что кто-то из нас неопытен. Вряд ли тут дело в страхе «первого раза».
Однажды ночью мои блуждающие мысли приводят меня к его дверям. Моя ладонь касается прохладного дерева. Я готова войти в его спальню. Позволить ему войти в меня — и покончить с этой мучительной пыткой.
Но я этого не делаю.
И каждый раз не могу понять источник своего страха. Это всё ещё злость и ненависть из-за Арины? Или скепсис, от которого я никак не могу избавиться, когда речь заходит о нём? Или же дело в том, что даже я сама не знаю ответа на вопрос, который задала ему несколько дней назад: