– ТИХО! Спартанцы, – сказал царь, – увидьте обман! Мог ли этот ребенок быть воспитан Великой Спартой? Посмотрите на него! Он едва может стоять на ногах!

Он поставил подножку Леонелю, который оказался на земле прежде, чем понял, что с ним происходит. Ассамблея издала несколько приглушенных смешков.

– И эти двое! – сказал Агис, толкая Оанко и Менг Чу перед собой. – Как вы думаете, откуда они прибыли? Друзья мои, это уже не просто вопрос справедливости! Чужеземцы вошли в Спарту и осквернили имя богини! Как вы думаете, какова будет реакция Афродиты? Кого она привлечет к ответственности за это кощунство? Каких-то безмозглых варваров или мужчин Спарты, которым она доверилась? Город должен быть очищен, пока Афродита не излила свой гнев! Дайте мне свое согласие, и я сожгу этих осквернителей перед храмом богини!

С трибун поднялся оглушительный шум. Страх перед Афродитой отражался на каждом лице.

Царь улыбнулся, поблагодарил Ассамблею и дал знак своим солдатам, что они могут начинать.

Брисеида встретила встревоженные взгляды своих друзей. Вокруг них сомкнулся круг гоплитов.

– Выведите всех, – услышала она шепот Агиса, обращенный к своему второму командиру, Плесу. – Мне нужно поговорить с Сефаидоном, проверить взаимосвязь между Афродитой и всем этим делом. Она настолько непредсказуема, что мы не можем рисковать и злить ее.

Ребят схватили за руки и связали. В спешке Энндал успел шепнуть на ухо Брисеиде:

– Пока мы живы, есть надежда.

Но вскоре их последний шанс поговорить с царем и отстоять свою правоту исчез. Толпа начала спускаться с трибун. Чуть поодаль Агис с осторожным интересом изучал форму меча Энндала. Брисеида собрала все свое мужество, со всей силы толкнула стоявшего на ее пути солдата и крикнула царю:

– Сила в душе, ибо в ней заключается вся вечность!

Агис резко обернулся, как и Плес, и четверо мужчин, с которыми царь разговаривал на пути сюда.

– Что ты только что сказала? – прошипел царь, останавливая своих солдат.

– Это девиз Цитадели Олимпа, не так ли? – продолжила Брисеида, пытаясь держать гордую осанку, которой ее научили в Цитадели.

– Кто сказал тебе эту фразу?

– Кто, кроме богини Олимпа, мог? Афродита сказала нам ее в тот момент, когда вручила меч.

Тень сомнения промелькнула на лице царя. Ассамблея, готовая к отбытию, почувствовала это. Наступило тягостное молчание.

– Наш царь был избран богами, чтобы навести порядок, – сказал один из четырех мужчин, узнавших девиз. – Кем ты себя возомнила, дитя, раз считаешь себя достойной дара богини?