– В конце апреля дело было. Вышли на меня посланцы какого-то коммерсанта. Вроде итальяшка, не помню уже. Имён никто не называл. Попросили съездить ночью на адрес и забрать одну картинку. Точнее – прикинуться носильщиком, а на деле – заодно проверить на подлинность.

– Вас? Вы что – эксперт?

– Сразу видно дилетанта. Знаете, сколько Малевич сделал достоверных набросков с натуры, прежде чем пришёл к абсолюту? Да кому я говорю, вам даже фамилия эта незнакома. Не суть важно. Эксперта они тоже наняли, но, видимо, не доверяли одному мнению. Я им для страховки нужен был.

– Какой адрес? Чей дом? И что за «картинка»?

– Адрес не помню, безвкусный особняк где-то на Тверской. Хозяином там был этот самый баран в сюртуке… как его… Франк? Мне он имени тоже не сообщил, но морду эту брезгливую я запомнил. А полотно… «Купчиха» то была.

– За чаем? – тихо спросил Митя.

– Уж точно не за кофием, – скривился Язвицкий. – Кустодиев… Талант ведь, а в вульгарность и мещанство ушёл, поймал струю.

В Митиной голове в этот момент стремительно складывался пазл. Самокрасов подделал «Купчиху» и привёз копию в дом Франка в марте. Раз. Соня тогда учуяла запах краски, и так они потом нашли фальшивку. Два. Натали видела Язвицкого ночью в доме, когда он забирал оригинал в конце апреля. Три. Пока всё сходилось. Оставалось два вопроса.

– Кто заказчик?

– Не имею понятия. – Язвицкий попытался развести руками, но помешали наручники. – «Что в имени тебе моём? Ты оцени лишь мзды объём».

– Нанятый эксперт, вы с ним общались? Как он выглядел?

– Какой-то дед…

«Снова дед!» – взвыла сирена в голове.

– Какой? – аккуратно спросил Митя.

– Высокий. Не очень старый, не развалина. Странный он был… Руки прятал. И лицо такое…

– Какое?

– Не запомнишь. Вроде смотришь – ясно, какие глаза или нос там. А отвернёшься – и почти забыл уже.

– Нарисовать сможете?