Митя с врачом был не согласен и не без участия медсестры уже сделал пару попыток. С помощью Марии Павловны за десять минут он смог преодолеть «гигантское» расстояние в несколько метров. От кровати до окна. И это окончательно лишило его сил, так что обратно сиделка практически донесла его на себе.

Развалина. Старик. Мешок с костями.

Ламарк уселся на жалобно взвизгнувшей табуретке и сложил руки на животе:

– Оклемался, значит. Это хорошо. А то ж мы поначалу думали – всё, не увидим тебя больше.

– Кроме меня, никто не пострадал?

– Диос миловал. Горбунова присыпало слегка. Но ни одной царапины.

– А кот?

– Дмитрий! Ты чуть не умер, а про кота спрашиваешь?

– Он мне жизнь спас, Карл Иванович. Это ведь он меня в кабинет не пустил. Где бомба была.

– Вот оно как. Жив ваш кот. Как его там Дудыкин зовёт? Сержант Карась? Раз такое дело – оформим в штат. Нам столь чуткие сотрудники пригодятся.

– А что по взрыву? Есть подробности? Что за бомба, кто её прислал?

– Следствие идёт. Тут такое дело… Покушение на полицейского, да ещё и на службе – происшествие незаурядное. Следователя к нам прислали из Санкт-Петербурга. Очень… деятельного полковника Жилкина. – Ламарк нервно дёрнул правым усом.

– И что он выяснил?

– Если и выяснил, мне не доложил. Он только столичным отчитывается, особые полномочия, понимаешь. – Ламарк дёрнул левым усом. – И ещё. Дело Визионера его очень заинтересовало. А поскольку ты сейчас не в форме…

– Он что – его себе забрал?

– Откажешь тут. Не люблю я этих столичных выскочек. А куда деваться? Документы-то при взрыве большей частью погибли. Считай, всё сначала надо распутывать. Вот он и взялся. И парней твоих в оборот взял. У них-то в головах сведения остались.

Митя прикрыл глаза и застонал, вспоминая, сколько бумаг было на столе. Документы! Исследования! Протоколы! Рисунки! Всё сгорело. Весь труд с начала года насмарку. А теперь ещё и команду неизвестный столичный следователь подгрёб под себя.

– Как же так, Карл Иванович?

– Ну а что ты хотел? Ты тут лежишь, почитай, месяц – ни жив ни мёртв. А служба, сам знаешь, ждать не будет.

– Лучше бы я умер…