Глава 27, в которой появляются незваные гости

Глава 27,

в которой появляются незваные гости

Пол был коричневый, деревянный, состоящий из нешироких досок, много раз покрытых краской.

Каждый раз, когда Митя ненадолго открывал глаза, то обнаруживал этот унылый пол. Прямо по направлению взгляда в одной из досок чернела дыра от выпавшего сучка. В ней скопилась пыль и мелкий мусор. Иногда по доскам проезжала мокрая застиранная тряпка, и мусора в дыре прибавлялось. Это сильно раздражало.

Зрелище обычно было кратким, но очень тоскливым. Однажды, устав от этого однообразия, Митя попытался повернуть голову и не смог. Помешала какая-то жёсткая конструкция на шее, а в самой шее вдруг кольнуло острой, стреляющей болью, от которой сыщик отключился.

Болело вообще всё. Даже если не шевелиться. Когда боль становилась совсем невыносимой, на полу появлялись ноги в мягких белых туфлях. Потом в руку что-то кололо, и боль отступала до следующего раза, а Митя проваливался в забытье. Иногда обладательница белых туфель, тихо причитая, снимала повязки на спине, чем-то мазала кожу и заматывала снова.

О том, что это его спина, Митя догадался не сразу. Тело вообще ощущалось как чужое, непривычное. В один из дней в голову даже пришла паническая мысль: «Я что – парализован?» Сыщик попытался пошевелить руками и ногами. Они двигались очень медленно и вяло. Но, видимо, его попытки были замечены, потому что однажды возле белых туфель появились чёрно-белые ботинки, а руки и ноги кто-то стал периодически разминать. Пальцы от такой процедуры простреливало крохотными иголками, но это ощущение на фоне остального было чертовски приятным.

Счёт времени Митя потерял. Пробуждения были слишком редкими, а видения – слишком отрывочными, чтобы их запомнить. В один из дней он внезапно обнаружил вместо привычных досок светлый потолок. А чуть позже увидел обладательницу белых туфель. Ей оказалось около пятидесяти – широкое лицо, русые волосы с сединой, забранные под косынку, мягкие руки.

За эту мягкую руку Митя попытался её схватить, когда почувствовал на сгибе локтя очередной укол. Уколы, несомненно, приносили облегчение, но после них голова была совершенно ватной, сознание уплывало, а тело расслаблялось в приятной истоме, от которой ничего не хотелось делать.

Митя схватил медсестру за руку и прохрипел:

– Не… надо.

– Надо, хороший мой, надо. – Она с лёгкостью разжала его пальцы и вдавила поршень до конца.

Митя снова отключился.

Кое-что после этого случая всё-таки изменилось. Видимо, дозу обезболивающего снизили, потому что Митя хотя бы чаще оставался в сознании. И боль уже была не такой сильной. С шеи сняли гипсовый корсет. Медсестра (Мария Павловна, как выяснил Митя) продолжала кормить его с ложки, но теперь заставляла сжимать в руках теннисный мячик. Он казался сделанным из железа. А через несколько дней в палате появился обладатель чёрно-белых ботинок – невысокий, худощавый, с седой бородкой и бакенбардами.