– Осторожно, сзади! – послышался детский крик. Каджит не успел обернуться. Жёсткое бревно проскользило по его затылку, выбивая из равновесия. Тхингалл выронил свой меч и свалился на землю. Его взгляд пал на серые брёвна одного из домов, потом на стальные сапоги, что встали возле его глаз. Послышались ругань, насмешливый тон, чей-то звонкий плевок. Потом взгляд размылился, сознание постепенно покинуло реальность. Всё затихло.

Тхингалл очнулся спустя некоторое время. Сколько минут или часов каджит пробыл без сознания, сказать было сложно, но затылок до сих пор ныл. Спина почувствовала что-то жёсткое, шершавое под собой. Перевернувшись набок, каджит упёрся лапой в деревянный пол. Его глаза, всё ещё мутным взглядом обозначая картину перед собой, бегло пробежали по стене, столу, что стоял в углу, и маленькой низенькой скамье. Каджит находился в камере.

Найдя силы, Тхингалл поднялся, сделав это с большим усилием. Отряхнув свои запылённые, слегка испачканные штаны, он бегло пробежал взглядом по камере, медленно поворачивая свою ноющую голову, которую придерживал за затылок одной лапой.

Потом каджит не спеша подошёл к решётке. Она была сделана из стали и проходила более двух метров в длину. Слева от Тхингалла находилась стальная дверь, закрытая с внешней стороны на стальной замок.

За решёткой находилась длинная продольная комната. С противоположной стороны от камеры, где был заточён каджит, находилась ещё одна. Потом ещё одна справа от неё. Все камеры были расположены по обеим сторонам вдоль комнаты.

Послышался кашель, сопение, чей-то храп, чьи-то шаги. По комнате медленно прошёл стражник, осматривая камеры. Тхингалл отошёл назад, нашёл всё ещё мутными глазами местечко и присел там. Он прислонился спиной к стене, облокотился о неё головой, закрыл глаза. Всё снаряжение, в том числе плащ и рюкзак, были изъяты. На каджите была лишь его одежда.

Тхингалл скривил гримасу, чертыхнулся и сплюнул. Он отчётливо помнил всё, что произошло, из-за чего он оказался помещённым в фолкритскую темницу. Единственное, что обнадёживало каджита, так это чистая камера. На удивление в темнице было довольно-таки чистоплотно, не было излишних мерзких запашков, лишь воняло табаком на всё помещение, но с этим каджит смирился.

– Проклятье, занесло же каджита в дерьмо по самые не хочу… – пробормотал он себе под нос, открывая глаза. – Дурак хвостатый, на кой ляд я влез в чужую проблему? Болван, сиди теперь, пожинай плоды своего благородства, – он посмотрел на решётку. – Ту девочку, скорее всего, тоже схватили. Наверное, сидит где-то здесь, в соседней камере. Ну ей то ладно. Сирота, скорее всего, в любом случае ей терять нечего. Воровать капусту… Здесь хотя бы как-никак, а кормят. С голодухи не помрёт, да и помещеньице то не такое зловредное на вид, даже тепло немного. Жить можно, – он бегло осмотрел потолок, стены перед собой. – А вот я болван… Обливион меня побери…